Не лги мне

Кругом столько порочности, столько невинно пролитой крови… Перед мысленным взором пронеслось лицо Джексона – юное, красивое, но уже лишенное человечности. Он дорого поплатился за попытку шантажировать своего дядю… Да, от судьбы не уйти.

Глава 40 Джори

Похоже, Ба прекрасно себя чувствовала. По ее внешнему спокойствию никак нельзя было сказать, что всего две недели назад мы испытали настоящее потрясение. Известие о смерти брата ее огорчило, но не так, как следовало ожидать, учитывая ее непоколебимую преданность семье. Вероятно, горе заглушилось туманом деменции. Я ей даже немного завидовала.

Лежа вечерами в постели, я все еще слышала грохот выстрелов с записи. Вновь и вновь. Тух, тух, тух! Черный холст пронзали красные осколки. Затем перед глазами возникал невозмутимый дедушка Бадди. Человек, который почти заменил мне отца, тянулся за пистолетом, спокойный, как удав, и целился во внучку своей сестры, совершенно беспомощную перед лицом опасности.

…Ба стояла у плиты, помешивая в кастрюле фасоль.

– Нужно еще меда, – объявила она, отведав ложку блюда, затем вынула из духовки кукурузный хлеб – испеченный в чугунной сковороде, чтобы образовалась хрустящая корочка, прямо как мы с Заком любим. Сколько же обедов для нас приготовила она за все эти годы?

Из гостиной доносился уютный шум телевизора – Зак смотрел программу по дизайну интерьеров. Даже не видя его, я знала, что брат сидит на диване с ведерком лего, укрыв ноги голубым флисовым пледом и раскачиваясь из стороны в сторону под мелодию, которую слышал только он один. После своего похищения я проводила с Заком больше времени, восстанавливая нашу прежнюю близость. В детстве именно я присматривала за ним, когда Ба и мама работали допоздна, чтобы свести концы с концами. Днем мы играли в старом домике на дереве, а ночью смотрели взятые напрокат фильмы.

В некотором смысле уникальный цветной слух сформировал в моем сознании особенный мир, непостижимый, как и мир Зака. Меня нисколько не удивит, если однажды ученые обнаружат нейронную связь между синестезией и аутизмом. Ведь реальность не высечена в камне, она изменчива и в значительной степени зависит от индивидуального восприятия.

– Пожалуй, оставлю еще на пару минуточек, – пробормотала Ба, возвращая хлеб в духовку. Дверца с грохотом захлопнулась – умеет же бабуля резко вырвать меня из мыслей и вернуть на бренную землю.

– Похоже, тебя не так уж потрясла смерть дедушки Бадди, – заметила я, пробуя – нет, надеясь – сдвинуть ее маску спокойствия.

Она пожала плечами:

– Не особенно. Хотя страшно, что будет, если возникнут финансовые проблемы.

– Нам не нужны его деньги. Я о нас позабочусь.

– Твоя официальная работа сорвалась, помнишь?

– До сих пор я и без нее прекрасно обходилась. У меня по-прежнему есть собственный бизнес. Одного я не понимаю: как ты не сходишь с ума из-за того, что он убил Джексона? Твоего племянника! Я думала, семья для тебя превыше всего…

– Если бы Бадди не убил мальчишку, тот еще до тридцати загремел бы в тюрьму или морг. Дурные гены, говорю тебе.

– Довольно цинично.

– Зато правда. А вот то, что Тресси столько лет шантажировала Арди, – вот это удивительно.

Мне часто не удавалось распознать чувства Ба: она умела излагать информацию в такой нейтральной манере, словно наблюдала за событиями со стороны.

– Сначала я подумала, что те угрозы и похищение Зака – ее рук дело. – Я выглянула в окно, собираясь с мыслями. – А оказалось, во всем виноват дедушка Бадди.

– Кукурузный хлеб готов, – объявила Ба, снова вытаскивая его из духовки. – Ну, садимся ужинать?

Казалось, она больше не хочет обсуждать брата с сестрой.

– Сначала нам нужно поговорить.

– Ладно. – Ба крикнула в гостиную: – Зак, иди помой руки перед едой!

Близилась кульминация. Однако меня сковал ужас, навалившись сверху неимоверной тяжестью. Ба села напротив, сложив руки на столе и заглянув мне прямо в глаза – спокойно, выжидающе.

Решение было принято, но теперь, сидя лицом к лицу с бабулей, я вся дрожала. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели. Будет именно так трудно, как и следовало ожидать.

– На той записи я услышала не только дедушку Бадди и Кэша Джонсона.

Она даже не моргнула.

– Там была и ты, – тихо продолжила я. – В день убийства Кормье.

– Нет. Ты ошиблась. – Ее взгляд оставался непроницаемым. Лишь сжавшиеся пальцы на столе выдавали беспокойство.

– Нет, ты там была. Ты пришла после убийств. С Бадди и Кэшем.

– Глупости. Зачем мне это?

– Вероятно, натекло много крови, и дедушка решил, что ты лучше всех способна убрать беспорядок. Все же ты работала у них горничной.

– По-твоему, ты слышала на пленке меня? – Бабушка усмехнулась.

– Слов разобрать не удалось. Но твой голос мне прекрасно известен – насыщенно-оранжевые кубы, мелькающие на черном фоне.

Повисла тишина – непроглядная бездна. Из ванной доносился плеск воды.

– Ты сказала об этом своей подруге-копу? – Ба сжала тонкие губы, словно пытаясь подавить в них дрожь.