Не измени себе

- Не из-за денег! Имею я, в конце концов, право на другую жизнь, кроме твоей больницы?

Я тихо согласился:

- Имеешь.

Жена вдруг заплакала.

- Я на полставки. Я буду ходить к тебе через день. Я договорилась: здесь холодильник, я буду готовить на два дня и оставлять. И все будет хорошо.

- Конечно, - отозвался я. - Все будет хорошо...

- Ты на меня не обижаешься?

- С чего бы? Ты действительно устала.

Вытирая слезы, жена облегченно кивнула...

Лавина посетителей резко спала. Самым верным оставался Кислов. Как и раньше, он приходил раз в неделю, рассказывал о новостях в сборной, делился сомнениями, неудачами, спрашивал совета.

В отличие от некоторых, он со мной не лицемерил, не говорил, что снова будет все прекрасно, он просто общался со мной. Естественно - как будто ничего не случилось... Именно в этом я больше всего и нуждался.

И все же надежда во мне жила. Тайная и стыдливая. Надежда, что мой кошмар вдруг, как плохой сон, в один прекрасный день оборвется...

Продолжая, точно гирю, таскать на поврежденной ноге аппарат Шамшурина, я однажды на одном из больных увидел совершенно иную конструкцию. Спицы были пропущены через кость крест-накрест (а не как у меня - параллельно), скреплены кольцами и стержнями (а не дугами), но самое главное - в отличие от меня больной наступал в этом аппарате на ногу. От него я узнал, что в порядке эксперимента ему поставили аппарат того самого периферийного врача из Сибири, у которого украл первый вариант Шамшурин. Меня поразило: как можно так быстро после операции наступать на больную ногу?

Минул еще месяц.

Однажды жена не пришла два дня подряд. Как только она явилась, я спросил:

- В чем дело?

Спросил зло и подозрительно. От полугода бесплодного пребывания в больнице нервы начали пошаливать. У Людмилы тоже.

Помолчав, она раздраженно ответила:

- Конец месяца, много работы, просили оставаться... И вообще мне нужны деньги!

- Сколько?

- Четыреста рублей.

- Зачем? Неделю назад ты получила мою стипендию.

- Получила, - холодно подтвердила супруга. - Теперь ее нет.

Сдерживая себя, я молчал. Я понимал, что высказать ей все нужно как можно мягче. Иначе выйдет скандал.

- Пойми, - наконец проговорил я. - Со мной ничего не ясно. Нога гниет, не срастается - неизвестно, сколько еще лет я проваляюсь по больницам. Два года, три, четыре... Точно известно одно - государственную стипендию мне все время платить не будут. О том, на что мы станем жить дальше, надо подумать сейчас. Я мельком глянул на супругу, она напряглась точно струна. - Деньги у нас пока есть, но ты...

- Что я? - сразу перебила меня жена.

- А ты тратишь в месяц по семьсот, восемьсот рублей. Если бы ты постаралась...

- Нет! - закричала Людмила. - Старайся сам! Слышишь - сам! А мне надоело! Я себе кофты, несчастной кофты купить не могу!

Я прикрыл глаза.

- Не устраивай сцен. Всяких кофт я тебе навез целый шкаф. - И добавил: Ты сейчас кричишь, а я тебе не верю.

- И не надо! - Людмила буквально затряслась. - Мне давно от тебя ничего не надо! Ни твоих денег, ни тебя самого, ничего! Освободи меня только от всего! Освободи! - И выбежала из палаты.

И пропала на полтора месяца...

К этому времени в институт положили известного физика-теоретика. Он тоже угодил в тяжелую автокатастрофу. Навестить его приехал сам министр здравоохранения. Попутно он посетил и мою палату. Его сопровождала целая свита, в ее числе находились Зайцев, Колман, Шамшурин, Грекова. Министр ласково тронул меня за плечо.

- Ну как поживаете?

Зайцев ответил:

- У него все по плану. Идет восстановительный процесс.

- Это хорошо, - улыбнулся министр. - Отрадно.

- Температура почти нормальная, - вновь сказали за меня. - Ходит пока на костылях.

- Позвольте! - наконец вставил я. - Что значит - пока? По-моему, я на них всю жизнь ходить буду!

- Он преувеличивает, - быстро проговорил Зайцев.

- А действительно, - живо спросил министр, - отчего вам так кажется?

Я пояснил:

- Прошло семь с половиной месяцев - никакого результата. Что еще может казаться? Поглядите. - Я указал министру на свои свищи. - Гной!

- У вас не простой случай, - сказал Зайцев.

Грекова улыбнулась министру:

- Мы ждем, когда у него закроется остеомиелит. - Мне она укоризненно сказала: - Вы не хотите понять, что при остром воспалении кости нельзя производить никаких хирургических операций. Это во всех учебниках написано!

- А если остеомиелит у меня вообще не прекратится? - спросил я.

- Прекратится, - заверил Зайцев. - Уж мне-то вы должны верить.

Министр задал мне вопрос:

- А что бы вы сами хотели?

- Не знаю... В Прибалтике, я слышал, какой-то травматолог изобрел особый гвоздь. Потом, говорят, существует врач в Сибири. Я думаю, что мне нужен совершенно иной способ лечения.