Не демонтировать!

Лаура долго молчала, так долго, что Тей подумал, не уснула ли она с открытыми глазами. Он уже собирался встать и уйти, когда она кивнула и сказала:

– Когда мы улетаем?

В лаборатории научного креационизма [29]

– Возможно, что идея свободной воли была неудачной, – сказал Он.

Он сидел на своем огромном золотом троне, который сам создал в период расцвета Византийской империи – в те времена, когда еще умели сочетать роскошь с комфортом, – и смотрел в компьютерный терминал, произведенный в двадцатом веке. На экране перед Ним медленно прокручивался непрерывный поток информации – статистические данные, касавшиеся практически всех возможных сфер человеческой деятельности.

На экране высвечивалась общая информация о том, сколько было взято напрокат машин, сколько куплено книг, сколько пройдено видеоигр, сколько объявлено победителей лотерей, сколько звонков совершено из таксофонов, количество аварийных посадок самолетов, все сведения о новых научных и социологических достижениях и еще многое, многое другое. Ни один человеческий мозг не в силах был освоить такой массив информации даже с помощью компьютерного терминала. Но для Него это не составляло труда. Однако эти данные, похоже, вызывали у Него тревогу.

Габриель перестал играть на своей арфе.

– Почему Вы так решили? – спросил он.

Господь произнес несколько слов, после чего изображение на экране замерло, погасло, затем экран снова зажегся, но теперь данные на нем отображались статично:

Решения, принесшие пользу человечеству: 1,32 х 10¹²

Решения, вызвавшие у людей затруднения: 3,78 х 10¹²

Решения, не повлекшие за собой последствий: 12,96 х 10¹³

Индекс просвещенности: 23,54 (ПАДЕНИЕ на 2,60)

Он развернул монитор, чтобы Габриель смог это увидеть.

– Определенно, это плохая идея, – сказал Он. – Она практически уничтожила целый вид.

Он вернул монитор на место, затем одним словом выключил его, откинулся на спинку своего трона и задумался. Размышляя, Он закрыл глаза и стал подергивать себя за бороду – эта привычка выработалась у Него за многие тысячелетия и помогала лучше сосредоточиться.

Через какое-то время Габриель сказал:

– Но это все же лучше, чем единственная существующая альтернатива. Вы ведь помните, какой унылой была эпоха Предопределения? Именно это и заставило Вас наделить их свободой воли.

Господь кивнул:

– Это так, но если я не предприму мер, чтобы направить свободную волю в нужное русло, она заведет людей прямиком в ад. В буквальном смысле слова. А это самое унылое место на свете. – Пожав плечами, Он наклонился к монитору и снова пробудил его к жизни. Вытащив из специальной ниши клавиатуру, Он напечатал несколько команд и изучил данные, медленно проплывавшие перед его глазами.

– Я не вижу ни одного события, которое не требует моего вмешательства. Но если я поступлю так, то нарушу смысл такого понятия, как свобода воли, согласно которой они сами должны принимать все решения.

Габриель провел пальцем по струне своей арфы.

– Хм. Похоже, что у Вас действительно возникли затруднения. И что же Вы будете делать?

– Я не знаю. Мне неприятно осознавать эту свою ошибку, но ситуация кажется Мне тупиковой. – Он пожал плечами и проговорил усталым голосом: – Вероятно, придется опять вернуться к Предопределению.

И Он махнул рукой.

* * *

Лорен Эллингтон увидел, как барменша Джин протискивалась сквозь толпу к его столику. У него появилась мысль, не дававшая ему покоя последние три ночи, что, возможно, сегодня ему все-таки удастся затащить ее в постель, главное было придумать, как с ней сейчас заговорить. Размышляя об этом, он смотрел, как она идет прямо к нему, но смог лишь выдать банальное: «Здравствуйте», когда она поставила перед ним заново наполненную кружку пива и сказала: «С вас – доллар».

Он засунул руку в карман и вытащил горсть мелочи, отсчитал четыре монеты по двадцать пять центов и бросил их на ее ладонь. Не сказав больше ни слова, она повернулась и, покачивая бедрами, направилась обратно к бару. Он смотрел на нее поверх своей кружки, пока она не исчезла за камином, стоящим посреди зала. Он покачал головой, сокрушаясь из-за своей застенчивости, и поднес кружку к губам.

И тут он замер.

Произошло нечто странное. Он не мог донести кружку до рта. На мгновение он задумался, что бы это могло значить, и поскольку был уже изрядно навеселе, решил, что просто не хочет больше пить. С отрешенным видом Лорен наблюдал за тем, как его рука поставила кружку на стол. Он машинально поднялся, пошел в туалет и плеснул себе в лицо холодной водой. Это немного помогло ему прийти в себя, но все равно чувствовал он себя странно. И это было не ощущение опьянения, к которому он уже привык. А нечто иное. Но что именно, Лорен не мог понять.

Похоже, что нечто подобное испытал не только он. Вслед за ним вошли еще четыре человека, и все они выстроились в ряд не вдоль писсуаров, а вдоль раковин.