Не демонтировать!

– Это просто, – сказал Тей. Он выбрал первое имя из списка – Алан Аарон – и открыл список его работ. Выбрал первое же произведение, и на экране высветилась первая страница «После созерцания Ганимеда».

Лаура наклонилась вперед, начала читать, но, пробежав взглядом несколько строчек, выпрямилась и сказала:

– Хмф! Жалкие вирши!

Тей рассмеялся.

– Боюсь, я не смогу отличить хорошую поэзию от плохой.

– Нет? Тогда я вам сейчас покажу. – Она развернулась, словно собираясь пойти за какой-то книгой, но вдруг замерла и снова повернулась к Тею.

– Что я делаю? У вас ведь здесь целая библиотека. Ладно, сможете найти мне Поупа? Александра Поупа, его «Опыт о критике».

Тей выполнил ее просьбу, и через секунду перед ним появился текст:

– «Не часто блещет мастерством пиит, Равно и критик, что его хулит…»[28]

– Да, – сказала Лаура. – Прочитайте это. Он рассуждает в основном о критике, но ему также есть что сказать о хорошей поэзии. И это его сочинение – безусловный образец хорошей поэзии. Вот, смотрите, это называется двустишием, и оно написано пятистопным ямбом…

* * *

Через час Тей вернулся в свою квартиру с распечатками любимых стихотворений Лауры.

Он засиделся допоздна, читая их, радостно улыбаясь тому, сколько изобретательности и юмора она проявила, подобрав для него эти произведения. Тей всегда считал, что поэзия была сухой, формалистичной, что стихи сложно понять. Но, познакомившись с сонетами Шекспира, он осознал всю глубину своих заблуждений. Некоторые из стихотворений, надо сказать, были и правда сложными… ему пришлось прочитать «Опыт о критике» раз пять, чтобы полностью понять его смысл, однако он не мог не признать, что даже в самых непростых произведениях таилась своего рода привлекательность.

Тей усмехнулся, когда осознал, что с ним произошло. Он пытался заинтересовать Лауру компьютерами, а вместо этого она пробудила в нем интерес к поэзии.

* * *

На следующий день он пришел к Лауре, чтобы записать с компьютера Дэвида копии файлов с чертежами космического корабля. После этого они с Лаурой уселись за кухонный стол выпить чаю, и Тей сказал:

– Вы должны пойти дальше и начать преподавательскую деятельность. У вас это замечательно выходит.

Лаура с удивлением посмотрела на него.

– У меня? Ха! Я видела немало семидесятилетних учителей английской литературы. Но они все уже собирались выходить на пенсию, а не начинать карьеру в этой сфере.

Тей покачал головой.

– Самой лучшей учительнице в моей жизни было уже за восемьдесят. Глубоко за восемьдесят. Но она продолжала работать, потому что любила то, чем занималась, и заражала этой своей любовью всех остальных учеников. Вы обладаете похожим талантом, и этот талант не должен пропасть.

– Нет, – возразила Лаура. – Для начала мне самой придется вернуться к учебе, получить диплом учителя, освоить современные методы обучения… нет, уже слишком поздно, даже если бы я и захотела этого.

– Никогда не бывает слишком поздно. Сейчас люди живут дольше, чем раньше, это касается и вас. У вас еще много времени, чтобы заняться тем, чем вам хочется. – Он сделал паузу, задумался, а потом сказал: – Помните Дж. Альфреда Пруфорка? Я читал про него прошлой ночью. Когда ему выпал шанс, он им не воспользовался и жалел об этом до конца жизни. Это ведь глупо, не так ли? Если у вас есть время для сожалений о чем-то, значит, у вас также есть время взять и сделать это.

Лаура посмотрела на полюс за окном, где педальные самолеты выписывали спирали, имитируя сражение в практически безвоздушном пространстве. Через какое-то время Тей понял, что она не собиралась отвечать ему.

– Простите, – сказал он. – Наверное, это не мое дело.

Лаура повернулась к нему.

– Нет, почему же? Вы мой друг, а друзьям свойственно переживать друг за друга. Но запомните: не все хотят перемен. Некоторым из нас вполне комфортно жить так, как они живут.

Тей кивнул.

– Я вас понимаю, – сказал он. Но в то же самое время он осознавал, что существует разница между комфортом и удовлетворением.

* * *

Работа над системой жизнеобеспечения стала отнимать у Тея еще больше времени после того, как он приступил к ее строительству, однако он все равно продолжал навещать Лауру, выкраивая на это как минимум пару вечеров в неделю. Еще два раза он показывал ей, как включать компьютер и загружать книги из библиотеки, а также как их распечатывать, если ей хотелось прочитать их привычным для нее способом. Но даже если Лаура и усвоила его уроки, у него не было никаких доказательств, что она применяла их на практике.

Его это беспокоило. Он считал, что каждый имел право жить так, как ему захочется, но ему казалось, что она впустую растрачивает себя, пока сидит в своей квартире со всеми этими кошками и растениями и ничего не делает. Лауре оставалось еще по меньшей мере тридцать лет – или даже больше, если она будет вести более активный образ жизни, – но было очевидно, что она уже сдалась и просто наблюдала за своим старением.