Не было бы счастья…

— Он мне в уху пластилином кинулся, знаешь, как больно было? Даже зелёнкой мазали. А ещё поджопник дал вчера.

Олег промолчал. Он совершенно не знал, что на это ответить.

— Валя, а ты… ты меня совсем не помнишь?

Девочка отрицательно покачала головой.

— А… маму? По маме скучаешь? — спросил и осёкся, зачем он про это. Зачем? Может теперь она расплачется, а он даже не соображает, как её утешить.

Но Валя равнодушно вновь покачала головой.

— Мамку Лидку? — девочка потянула его за руку, и ему пришлось сесть на корточки. Она придвинулась близко-близко и, едва не ткнувшись носом в его ухо, шепнула: — Я к ней не хочу-у-у, она злая. Она блидуха.

— Кто? — отшатнувшись и едва не потеряв равновесие, так же шёпотом спросил Олег.

— Блидуха она, так тетя Вера сказала, и баба Аня, и Зинка, и дядька Гриша. Только ты никому не говори, это матное слово, заругают.

— Я не скажу, — покорно вновь шёпотом произнёс Олег. — И ты больше не говори, хорошо? Это правда плохое слово, его нельзя говорить.

Валя согласно кивнула и вдруг погладила отца по голове:

— А ты хороший, большой, длинный, длиньше папы Димки и папы Мишки. Ты ко мне ещё придёшь? Приходи, а?

У Олега заныло сердце, в висках застучало. Он пытался подняться в полный рост, но не мог. Мышцы свело судорогой, как бывает в ледяной воде. И внезапно захотелось схватить Валю и начать трясти её сильно-сильно, чтобы вылетели из её круглой лохматой головёнки все воспоминания и грубые мерзкие слова, что произносила коверкая, повторяя за взрослыми. Все эти «папы», дяди Гришки и бабка Нина, Зинка и мать-блидуха.

А Валюшка странное поведение нового отца уяснила по-своему и даже жалостливо погладила по голове:

— Ты пьяный, что ль? Не сиди на полу, встань лучше. К нам пьяных не пускают, ругаются. К Катьке мамку не пустили вчера и даже гостинцы не разрешили взять.

Олег поспешно поднялся и старательно волосы пригладил.

— Ты что, Валя, я не пил совсем, ноги просто устали, вот и присел. Меня же к тебе пустили, видишь, значит, всё в порядке, — отчитывался амбал здоровый перед маленькой этой сопливочкой как дурак. Чувствовал себя виноватым и не понятно в чем. Искренне обрадовался, когда воспитательница пришла и Вале велели с папой попрощаться: скоро ужинать пора, пусть идёт мыть руки.

Олег на мгновение растерялся. Наверное, надо дочку обнять на прощание и сказать какие-то правильно нужные слова. Но Валя сама привстала на цыпочки и ткнулась головой в пряжку на брюках — дальше росточку не хватило, даже поднявшись на мыски.

— Ты ещё приходи, ладно? А когда выйдешь, я тебе в окошку помахаю в коридоре, там дорогу видно, все ходят в эту окошку махать.

Заведующая, уставшая женщина с рыхлым бледным лицом и жидкими волосами, что топорщились неухоженными прядками из собранной в пучок причёски, разговаривала вяло и даже с каким-то раздражением. Перебивала фразы оппонента, переиначивала иногда с явным сарказмом, а то и просто по-хамски. Ну нарисовался папаша и что? Права качать надо было, когда ребёнка из семьи изымали или ещё раньше при разводе настаивать, чтобы оставили девочку с ним. Хотя сама ведь прекрасно знала, что ребёнка всегда матери отдадут. И вообще у Вали родни выше крыши, а ребёнок почему-то в детдоме. Значит, не нужна была раньше, а чего сейчас спохватились? Ох, скажите, девочка его признала, на контакт пошла. Да здешние ребятишки к кому хочешь обниматься полезут: кто ни пришёл, тот и мамка с папкой. Зачем баламутить? Да и к тому же лучше вообще не играться в милосердие, как добряки, что собаке хвост по частям рубят. Ну походит он пару раз, принесёт яблоко и конфеты, а потом всё равно бросит. Ему в собственных глазах покрасоваться, а девочке лишняя травма. Да в конце концов, её отсюда всё равно скоро переведут. Налицо педагогическая запущенность и задержка развития и речи. Здесь, конечно, все дети не ангелы, но в её группе таких, как она, нет. Ей скоро в первый класс идти, а она ничегошеньки не знает, не запоминает и не умеет, что положено детям в таком возрасте. Вот матерные слова говорить — это пожалуйста сколько хочешь, еле отучили, хотя нет-нет да выскочит. Короче, к весне будет ещё одна комиссия и там уж окончательно решат, остаётся Валя здесь или отправится в другой интернат для умственно отсталых детей. Все беды от родителей: зачинают ребёнка в пьяном виде, а потом глазами хлопают, откуда олигофрены берутся.