Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

— Представляешь, мама, — вставила оживленно Анюта, вошедшая в комнату в момент этого разговора, который, очевидно, слышала по дороге в комнату Катюшки. — Представляешь, мама?! Как у нас было: мы все годы в школе учились в одном классе с одним составом учеников. У нас можно было все десять лет просидеть на одной парте со своей подружкой. А тут нет. Тут каждый год классы перетасовывают. Каждый год обновленный состав класса.

И вот ее любимая подружка Челси попала в другой класс. И Катюшка, — Анюта с нежностью погладила дочку по головке, — даже плакала. Она так привязалась к Челси. Действительно девочка очень хорошая. Я даже в школу ходила и спросила, почему они так перетасовывают классы каждый год. А учительница мне знаешь, что ответила? Она сказала, что это не случайно и не выдумки. Это концепция. Америка — мобильная страна, с мобильной экономикой. И человек с детства должен быть приучен к переменам и к способности адаптироваться к новым людям, к новой обстановке. Потому и американские дети проще к этому относятся. А наша Катюшка, — Анюта снова погладила дочь, — она ведь все же в двух культурах растет, в ней этот эмоциональный фактор в отношениях сильнее присутствует. Вот она и страдает.

— Да, я и не знала ничего этого, — ответила Инга, с сочувствием глядя на внучку. "Сколько невидимых и видимых ломок, ломок тонких, душевных есть эмиграция", — промелькнула в голове мысль, щемяще кольнувшая сердце.

— Мам, я тебя не узнаю, — сказала Анюта, критически глядя на свободный, блекло-серый, из льняной ткани брючный костюм матери. — Раньше ты даже в магазин не могла выйти, чтобы не одеться с иголочки. А сейчас, кажется, тебе все равно, как ты выглядишь. А дома, в той жизни, я никогда тебя не видела в халате, никогда, кроме нескольких минут после ванной… А я? Помнишь, как ты у меня забрала тобой же подаренный мне на тринадцатилетние байковый, мой любимый халат? Помнишь, что ты мне сказала? — Анюта рассмеялась. — Вспомни, ты сказала: "халат и халатное отношение — однокоренные слова. И отныне халат ты будешь надевать только после ванны". И заставила меня дома ходить в спортивном костюме.

— Анюта, по-моему, я прилично выгляжу, — перебила мать дочку. — А что не так сидит на мне, ну что поделать: фигура уже не та, возраст уже не тот.

— Не ты ли говорила всегда, что твой девиз: "никаких скидок на возраст"…

— Да, говорила, говорила. Но это было на ТОМ берегу.

— Ну, вот еще, мама! Еще не хватает, чтобы ты нам отравляла жизнь своей ностальгией. Извини, но ты просто дурью маешься. Сейчас ты на ЭТОМ берегу. И вообще, ты себе изменять стала, ведь сама говорила, что ты не любишь подстраиваться под обстановку, а предпочитаешь обстановку подстраивать под себя…

— Ну ладно, доченька, — сказала Инга тоном, призывающим к дружелюбию. — Нет здесь никакой проблемы, тем более что ты и сама знаешь, что на любой американской домашней "party" (вечеринке) разброс одежды может быть от шорт до вечернего платья. Разбираюсь не хуже тебя.

— Но мама, пойми, американкой ты не стала и никогда не станешь, а наши, русские традиции ты отбросила. Вот именно это я терпеть не могу в наших людях. Они сразу хотят стать католиками больше, чем Папа Римский, то есть американцами больше, чем сами американцы: начинают коверкать язык искусственным "акцентом", одеваются "кежуал" (в свободном стиле). И ты, глядишь, вот-вот будешь, как эти, как кто-то сказал, "магдоналдизированные" американцы, и в гости ходить будешь в футболке и трикотажных штанах или джинсах…

Инга слушала дочь и молча констатировала, насколько изменился ее статус в семье, если Анюта позволяет себе с ней так разговаривать.

В прежнее время она бы расстроилась, одернула бы дочь, если бы ее это как как-то огорчило. Но ни огорчения, ни обиды она не ощутила, как и никаких других эмоций, потому что душа замерзла, исчезла. И это было для нее спасением, проявлением инстинкта самосохранения, так как при ее в прошлом горделивом нраве и обостренном чувстве собственного достоинства сердце бы просто разорвалось на куски от морально-психологической ситуации, в которой она оказалась.

— Ну, дочка, не нужно так, — воспротивилась Инга. — Не знаю, кто назвал американцев "магдоналдизированными". Не надо так с американцами. Ты лучше пойди в любой книжный магазин или в библиотеку и посмотри, сколько там всегда народу. А сколько симфонических… А Артмузеев. У нас так всегда толпится народ, особенно в выходные — не припаркуешься. И вообще, я думаю, что ты лукавишь, так говоря об американцах. Ведь, как я погляжу, ты дружишь и с американцами, и сейчас, как я поняла, все эти дни мы будем участвовать в американских мероприятиях. Это же ваши друзья, раз они вас приглашают на такие праздники, — не унималась Инга.

— Ну, не друзья, просто приятели, с которыми Игорь связан по работе.