Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

— Вот видишь, Инга, как бывает в жизни. Вот и свела нас судьба, — говорил Алекс, прижимая ее к себе и пытаясь поймать ее взгляд. — Если б моя мама дожила до этого момента! (Инге захотелось вырваться из его объятий при упоминании о его маме). Как она хотела, как она мечтала для меня тебя… Я бы очень хотел с тобой где-нибудь встретиться. Я совсем не тот человек, которого ты помнишь. Я отслужил в армии. После того как я чуть не попался, тогда, в Одессе. Грозило изнасилование… Но я там был-таки ни при чем. Пацаны, мои дружки, хотели на меня свалить, потому что девки были мои, я их пригласил на танцы в санаторий какой-то. А мои пацаны… В общем, дело прошлое… Но могли упрятать. Меня защитил Аркадий. И он мне сказал: "Дурак, зачем тебе это нужно. Искалечишь себя на всю жизнь". Короче, меня взяли в армию. Вернулся другим человеком. Папа умер, меня хотели втянуть в дела папины бывшие компаньоны. Мой папаша был дельцом еще тем. Мы жили… Никто не знает, как мы жили, потому что все прятали от глаз соседей. А когда их нагрели, моего папу взяли прямо на пляже, когда мы были на даче. У нас все конфисковали. Папа всего этого не выдержал, умер. Я пошел работать на завод. Вечерами учился. Потом начали уезжать родственники, и мы с мамой за ними. Короче, приехали. Тут папины бывшие друзья открыли свои бизнесы на Брайтоне. Они мне помогли, дали взаймы, под проценты, конечно… Я открыл бензоколонку. Все сделал своими руками. Подзаработал, отдал долги. И так пошло. Теперь у меня парк на 200 такси, семь штук бензоколонок, пять ювелирных магазинов, причем прямо на Манхэттене. И еще кое-что. Короче, я не бедный. Было б счастье… Можно жить. — Алекс так глубоко вздохнул, что Инга ощутила себя стиснутой давлением его грудной клетки. — У меня офис на Манхэттене, это мой второй дом. Ты должна посмотреть. А еще… у меня есть мой личный фонд. — Алекс рассмеялся и прижал Ингу к себе еще тесней. Ей были неприятны его прикосновения, и хотелось вырваться. Но и обижать его было не за что, и в знак вежливости она терпела его рассказы. — Так вот — у меня личный фонд. Каждый месяц я откладываю определенную долю дохода на Одессу. И посылаю городу на всякие дела, на восстановление памятников, на обустройство. Вот хочу дать приличную сумму на реставрацию Оперного. Я за эти годы, как началась перестройка, уже бывал в Одессе несколько раз. Ты не представляешь, как это было. Первый раз, когда приехал, ничего не хотел, только ходить по Одессе. Я ходил и ходил, и плакал. Я зашел в наш двор. Что тебе сказать, Инга. Конечно, все одряхлело. Полно новых шикарных особняков, а сам старый город… Я просто плакал. При мне там обвалился где-то балкон, в каком-то доме, из-за дряхлости. Ах, Одесса, жемчужина у моря, — вздохнул Алекс. — Зато некоторые наши ребятки там разбогатели. Шикуют, гуляют. Рестораны полны. Я жил в "Лондонской". Представляешь, Инга, в "Лондонской" гостинице на бульваре, где раньше поселяли только иностранцев, а нас, советских людей, на пушечный выстрел не подпускали. Я вставал утром, гулял по бульвару. Ой, Инга. — Алекс тяжело вздохнул. — Тебе одной скажу. Иногда думаю, не вернуться ли туда. Там все родное, и море… Наше море, такое веселое, такое теплое, такое родное. "Самое синее в мире, черное море". Инга, я зашел в море, оно меня так ласково обнимало, и я начал рыдать… Вот я и думаю вернуться в Одессу. Я не стал и не стану американцем. Я был и навсегда останусь одесситом. — Он попытался поймать Ингин взгляд. Но поскольку он был намного выше ростом, ей было несложно прятать от него глаза. — Инга, а поехали вместе в Одессу, — вдруг почти воскликнул Алекс. Воцарилась пауза, и он дрогнувшим голосом сказал: — Инга, я ничего не хочу тебя спрашивать о тебе. В нашем возрасте мы все уже относительно свободны. Дети уже живут своей жизнью. А что еще связывает? Выйди за меня замуж, прямо сейчас. Скажи — да, и я всем объявлю. Я тебя озолочу, я буду тебе служить. Ведь в жизни так редко бывает, чтобы человек уже в таком возрасте, после многих десятилетий, встретил свою звезду.

— Алекс, пожалуйста, не надо шутить. Этот разговор я даже не приму всерьез.

Инга с трудом дождалась конца уже третьего танго и, просто вырвавшись из объятий Алекса, предложила Рите поехать домой.

ХХХ

Инга сидела за столом напротив Риты, которая разливала чай. Раздался звонок. Рита побежала открывать дверь. Открыв ее, позвала Ингу. У порога стояла необъятных размеров роскошная корзина цветов.

— Инга, посмотри! Снова цветы. Каждый день. И знаешь, каждая такая корзина стоит долларов триста, а может, еще больше. Ну, дело не в деньгах, конечно, для такого богача, как Алекс. Но он сходит с ума, не скрывая этого. Звонит мне по сотовому. Умоляет меня сделать что-то, чтобы вы встретились. Я даже не представляла, что с ним такое может быть. Он мне казался несколько даже надменным, холодным, когда я с ним контачила при выборе дома. А тут он совершенно раскрылся передо мной, не скрывает своих чувств, даже заискивает… Может, ты встретишься, поговоришь, он все поймет и успокоится.