Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

— Нет-нет, друзья мои, — сказал председательствующий, — нет, только не это. Ведь посмотрите: еще недавно трудно было представить, что в этом царстве вообще будут свободные деньги, которые сами смогут решать свою судьбу. И вот мы появились. Мы еще не зеленые, не крепко стоим на ногах.

Нам нужно найти такое царство-государство, которое богато теми, кто хочет и может жить по высшим стандартам и, значит, у них наш брат деньги − в почете. Значит, надо двинуться в путь и искать тех, к кому мы можем примкнуть. Итак, завтра на рассвете в путь.

Долго ли мало ли шли молодые незеленые деньги, преодолевая моря и реки, разные климатические пояса, и набрели на какое-то царство-государство, где на въездных железных воротах висел большой плакат с надписью: "Бедность — не порок!".

— Странная надпись, — сказала шедшая рядом маленькая, совсем чистая, ни разу не употребленная денежка. — Почему бедность — не порок? Разве это не признак лености, плохого труда, отсутствия творчества?

— Ты права, моя детка, — ответил предводитель. — Бедность чаще всего является результатом именно того, что ты сказала. Но иногда бывают и объективные причины бедности — слабость, немощность. В этих случаях бедность, конечно, нельзя считать пороком.

— Я понимаю, — не унималась денежка, — я с тобой согласна. Но ведь это же речь идет о меньшинстве, о каких-то особых случаях. А тут это провозглашается лозунгом, значит, сохранение бедности — это их принцип жизни?.. Но это же ужасно. Здесь, значит, нам вообще делать нечего, нас здесь уничтожат. Я боюсь. — Денежка прильнула к предводителю, вся трясясь.

— Ну погоди, погоди, не паникуй — сказал заботливым тоном предводитель, — не будем торопиться с выводами. Вот поговорим с нашими собратьями — здешними деньгами, тогда будем делать выводы.

Долго сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Спустя какое-то время предводитель путешественников сидел за большим деревянным столом и тихо, чтобы никто не слышал, вел беседу с уполномоченным представителем местных денег.

— Да что, брат, сказать, — шептал предводителю жалобно уполномоченный, — плохо, очень плохо нам здесь живется. Нас здесь не чтят, ничего мы здесь не значим и никакой роли ни в чем, и в том числе в распределении материальных благ не играем. Здесь все решает телефон и стул, который тот или иной обитатель нашего селения занимает. Если стул высокий — он все имеет, без малейшего нашего участия. А нас самих-то как рас-пре-деля-ю-ют, друг мой… Тошно смотреть, — протяжно вопил уполномоченный.

— А что ты имеешь в виду? — спросил предводитель.

— Видать, ты романтик, с неба свалился или еще откуда, — сказал с трагической иронией представитель. — Ну вот те пример: сидят оба на одинаковых стульях. Один вкалывает день да ночь, а другой целые дни чешется и зевает. И в день получки нас распределяют поровну. Ну понимаешь, как это противно. Ну хорошо, если ты попадешь к трудяге, там жить интересней, потому как он тебя ценит, уважает. Ты ж ему за труд достался, потому швыряться тобой не будет. А если к бездельнику попадешь — так он же тебя ни в грош не ставит. Как же жить в таком унижении. Вот день получки приближается, и страшно. А вообще, друг любезный, честно говоря, мы и не деньги вовсе, — махнул рукой уполномоченный. — Мы — просто бумага. А бумагу делают, как тебе небезызвестно, из древесины. Вот потому нас деревянными и называют. Иди-ка ты, брат, со всей своей командой подальше отсюда, если хочешь выжить. А уж о любви вообще забудь здесь. Только ненависть и неуважение. Здесь неприличным считается даже говорить о нас. Вот так, приятель. И счастливого тебе пути. Но если ты найдешь то, что ищешь, вспомни нас. Мы тоже мечтаем деньгами стать и служить процветанию нашего царства-государства.

Долго сказка сказывается, да не скоро дело делается.

И забрели наши искатели любви в новое царство-государство. Как только они приблизились к сверкающим яркими огнями воротам, их слух оглушила музыка и отчетливые слова задорного пения: "Всюду деньги, деньги, деньги! Всюду деньги, без конца! А без денег жизнь такая, не годится никуда".

— Хоть песня и не изысканная, но, судя по всему, она выражает ту самую любовь к нам, которую мы ищем, — сказала подошедшая к предводителю сморщенная от усталости, еще недавно блиставшая новизной и упругостью деньга.

— Не будем торопиться с выводами, — ответил подтянувшийся от предвкушения успеха предводитель.

— Ой, смотрите, денежки, денежки лежат прямо на столах. А столы какие красивые — зеленые. Может, именно здесь мы и станем зелеными, — с безудержным восторгом воскликнула, подскочив снова к предводителю, новенькая денежка. — Мне здесь нравится, я хочу остаться здесь.

— Зеленые столы — это еще ничего не значит, — ответил снисходительно предводитель. — Вот поговорим со здешними деньгами, и тогда все решим.

Через короткое время представитель денег этого царства сидел напротив предводителя искателей любви.