Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

К первой отношу людей с внутренним, врожденным ощущением рабства. То есть это люди с врожденной внутренней несвободой, те, которые подчиняемы, причем не в поведении, не в поступках, а во внутреннем состоянии души. Поведение — это уже результат внутренних процессов. Вот я знаю людей, например, которые даже в театре, на концерте, прежде чем определить свое отношение к тому, что видят, ждут отзыва от тех, кому незримо уже подчинены. Они озираются и смотрят, если все хлопают или ближайший сосед, приятель, напарник, с которым пришел, он тоже будет хлопать. Он не рискнет выразить свое мнение первым без чьего-то влияния, контроля. На дискотеках даже… Всегда найдутся те, которые обязательно выйдут танцевать после кого-то, но только не первыми. Они никогда не зададут пример сами. Они будут подражать примеру других. Они несвободны в оценках людей, ситуации, событий и в принятии даже нейтральных решений, то есть таких, которые касаются их лично, не затрагивают ничьих интересов, где они вольны делать, что хотят. Но внутренняя несвобода руководит ими, потому даже здесь им нужно чье-то мнение, чья-то воля.

Вторая категория людей, это — адаптирующиеся. Те, которые предпочитают свободу, самостоятельность внутренней жизни и, соответственно, поступков. Но они без труда адаптируются к ограничениям и даже достигают определенного комфорта, подавив в себе инстинкты свободы настолько, что забывают о них и живут в согласии с собой.

Третий тип — тоже адаптирующийся. Представители этого типа заставляют себя подавлять свою внутреннюю свободу, но при этом внутренне не смиряются и живут в постоянном конфликте с самим собой.

И четвертый тип — это тип людей с врожденным чувством внутренней свободы, которое ни при каких условиях не позволит себе поступиться ею. Представителям этой породы невыносимо никакое давление, никакое влияние, они во всем стремятся ощутить, что каждая акция их жизни — это есть акция их внутренней свободы, только ими принятого решения, только результат работы их души. Об этом тоже можно говорить много. Я еще сама должна разобраться, почитать много. Здесь есть много аспектов, и необходимо разобраться, что в этой внутренней свободе есть свобода, а что необузданность, распущенность, граничащая часто с самоистреблением или толкающая носителя этого чувства на преступление. Такие проявления я не отношу к понятию внутренняя свобода, хотя таковыми они могут казаться со стороны. Захочу — напьюсь, захочу — наркотиком побалуюсь, захочу — буду стоять на голове. — Полина смущенно улыбнулась. — Это не есть свобода, а результат внутреннего протеста против ее ущемления. Короче, здесь есть, над чем думать и спорить. Это тоже другая необъятная тема. Но в данном случае я говорю о первоисточнике — о врожденном чувстве внутренней свободы. То, что я сейчас говорю — это не есть исследование с выводами и глубоким анализом. Это есть только постановка вопроса, который меня стал занимать с некоторых пор, когда я задумалась над тем, что это врожденное чувство свободы присуще всему живому на земле. Это генетический фактор, который характерен как для особого типа людей, так и для особых категорий животных… И натолкнул меня на эти размышления один факт. Я хотела об этом написать рассказ под названием "Рожденная свободной", как называется известный фильм. Но, может, потом как-нибудь. А сейчас просто привожу достоверный факт своей биографии. — Полина снова рассмеялась. — Итак, была я в гостях у своей подруги, и мы пошли в зоопарк. Я предложила прежде всего пойти смотреть птицу фламинго. Птица фламинго! Уже одно ее имя в русском звучании несет что-то особенно романтическое, сказочное! Природа или Создатель (как хотите) сотворили много чудес. Птица фламинго — одно из них. Я могу часами смотреть на изысканность красок их розово-белого оперенья, какая симметрия и гармония! А грациозность ее движений! Мне кажется, что все великие балерины в прошлой жизни были птицами фламинго. Я не могу без волнения смотреть, как грациозно эти птицы носят свое довольно большое тело на этих тончайших, как тростинки, ногах! Не перестаю удивляться, как они умудряются подолгу стоять на одной ноге. А движения шеи… Ну, в общем о птице фламинго я тоже могу говорить долго… — Полина снова рассмеялась.

"Какая прелестная и романтическая девушка", — подумала Инга, глядя на Полину с вновь появившимся чувством ревности, потому что ей казалось, что если Грегори не обратил должного внимания на Полину до сих пор, то сегодня непременно это произойдет.