Navsegda

— мисс Хэвишем16 в процессе. И впервые мне не хочется быть такой. На короткую

секунду у меня возникает желание убрать вещи Бена, но я тут же отказываюсь от этой

мысли. Вещи Бена — всё, что у меня осталось. Однако может быть Сьюзен права. Может

быть, она знает, о чем говорит. Она нашла покой, сохранив при этом ореол печали. Пока у

меня есть этот ореол, у меня есть Бен. Так что если Сьюзен смогла это сделать, то и я

могу.

Я иду к холодильнику и достаю хот-доги. Упаковка вздутая, внутри — жидкость.

На полке остается противный грязный след. Вонь распространяется по всей кухне. Я бегу

к мусорным контейнерам на улице, заляпывая по пути пол вонючими склизкими каплями.

Выбросив упаковку и возвращаясь в дом, я смеюсь сама над собой. Считать, что Бен

16 Мисс Хэвишем — героиня романа Чарльза Диккенса «Большие надежды».

85

продолжит жить, если в моем холодильнике будут валяться протухшие хот-доги — верх

идиотизма. Хот-доги в помойке, а у меня нет ни малейшего ощущения, что я потеряла

Бена. Один ноль в пользу Сьюзен.

В понедельник накатывает знакомое облегчение. Я спешу на работу, желая

отвлечься и поскорее приступить к поиску темы для выставочной витрины. Раньше Лайл

указывал мне, что для нее приготовить, но в последнее время оставляет выбор за мной.

Наверное, он всё еще побаивается меня. На работе все обращаются со мной как с

хрустальной вазой. Временами я нахожу это милым, ну или, по крайней мере — удобным,

но иногда меня это раздражает.

На этот раз я выбираю Клеопатру и начинаю собирать факты и данные, которые

легко отразить в фотографиях и репродукциях. Я просматриваю книгу с рисунками монет,

бывших в обиходе в то время, раздумывая над тем, насколько уместны они будут, когда в

библиотеку заходит мистер Каллахан.

— Доброе утро, мистер Каллахан, — приветствую я его.

— Доброе утро, молодая леди, — отвечает он.

— Вам с чем-нибудь помочь?

— О нет, спасибо! Не знаю, куда деть себя от скуки, вот и всё, — медленно

произносит он.

Такое ощущение, что его разум работает быстрее тела, и голосовые связки не

поспевают за работой мозга.

— Вас ничего не заинтересовывает?

— Дело не в этом. Я так давно сижу сиднем в своем доме, наведываясь лишь в

библиотеку, что мне теперь уже некуда идти. Нечего делать. Дни бесцельно проходят.

— Ох. Жаль это слышать.

— Не откажитесь пообедать со мной? — спрашивает мистер Каллахан. — Боюсь,

если не буду общаться или заниматься чем-то интересным, мой мозг угаснет.

Атрофируется. Просто… отомрет.

Я не сразу отвечаю, и он заполняет паузу:

— Знаете, сколько этих чертовых японских кроссвордов я перерешал? Простите за

грубость.

Рассмеявшись, я откладываю книгу. Смотрю на часы. Самое время для обеда: 12:49.

— С удовольствием пообедаю с вами, мистер Каллахан.

— Замечательно! — Он как-то женственно хлопает в ладоши. Радуясь так, словно я

только что подарила ему жемчужные серьги. — Однако если мы пойдем вместе обедать,

Элси, то вы должны звать меня Джорджем.

— Хорошо, Джордж. Отличный план!

Мы с мистером Каллаханом идем в ближайшую бутербродную, и он настаивает на

том, чтобы оплатить мой обед. По правде говоря, на работе в холодильнике меня ждут

остатки пиццы, но я тактично умалчиваю об этом. Усевшись за столик, мы разворачиваем

свои сэндвичи.

— Итак, мисс, начнем! Расскажите мне что-нибудь интересное! Что угодно.

— Что вы хотите узнать? — Я опускаю сэндвич и вытираю с губ майонез.

— Всё, что угодно. Что-нибудь, что с вами произошло. Неважно, грустное или

смешное, ужасное или глупое. Что-нибудь такое, что я могу пересказать дома своей жене.

Мы уже до смерти надоели друг другу.

Я смеюсь, ведь именно такой реакции ждет от меня мистер Каллахан, но, если

честно, мне хочется плакать. Бен не успел мне надоесть. Боже, ну почему у нас было так

мало времени, что Бен не успел превратиться в зануду? Когда ты любишь кого-то так

сильно, что всё интересное переживаешь с ним вместе, и поэтому вам нечего обсуждать,

когда знаешь, что будет на следующий день прежде, чем любимый тебе об этом

расскажет, когда держишь его за руку, лежа с ним рядом в постели, хотя он днями не

рассказывал тебе ничего интересного — такую любовь я хочу. Такую любовь я искала.

86

— Вы погрустнели, — прерывает мистер Каллахан мой праздник жалости к себе. —

Что с вами?

— Ничего, — отвечаю я. — Наверное, скривилась из-за горчицы.

— Нет, — качает он головой. — Вы давно уже грустите. Думаете, я старый пень и

ничего не замечаю? Это не так. — Он стучит пальцем по виску. — Что случилось?

Какой смысл врать? Кому от этого лучше? Правила приличия учат нас не

обсуждать личные и болезненные темы на людях, но кому из нас двоих есть дело до

приличий? Этот мужчина скучает, а я страдаю. Может, рассказав ему о своих страданиях,

я хоть чуть их облегчу. Может, и он чуть меньше будет скучать.