Навь и Явь

– Настоящая женщина-кошка растёт, – говорила матушка Крылинка. – Вся в бабку свою, в Твердяну...

Густое и питательное жёлтое молозиво Гораны девочка кушала четырежды в день, строго в одно и то же время, а ночами свою кормилицу беспокоила всего один раз. Когда Дарёне случалось загрустить, она принималась мурчать-тарахтеть, и с каждым разом это у неё получалось всё лучше и громче.

– Ах ты, моя утешительница, – с нежностью вздыхала Дарёна, обнимая дочку.

Раз в два-три дня заходили в гости Зорица с Радой, а Огнеслава наведывалась намного реже: со вступлением в должность заряславской градоначальницы дел и забот у неё было по горло. Тем временем зацвели липы, наполняя воздух щемяще-сладким медовым безумием, и Рагна с Дарёной под покровительственным руководством матушки Крылинки отправились на заготовку яснень-травы. Рагна, впрочем, в этом деле была уже не новичок: она знала и места, и сроки, и то, как следовало срезать стебли, чтобы трава отрастала после сбора.

– Режь боковые веточки и макушку, а не под корень, – учила она Дарёну. – Тогда из пазух новые побеги пойдут.

Зарянка сидела у Дарёны на животе в прочной сумке с дырочками для ног. Двумя верхними лямками сумка крепилась к плечам, а нижней охватывала поясницу; спинка у неё была жёсткой, из простроченной толстой кожи. Эту диковинку подарила ей Зорица, сшив её по чертежу, найденному Огнеславой в бумагах сестры, и теперь Дарёна могла хлопотать по хозяйству и отлучаться из дома, не расставаясь при этом с дочкой. Зарянка тянулась ручками к золотистым цветочкам, и Дарёна в шутку пощекотала ей ноздри травинкой. Кроха чихнула и удивлённо захлопала глазёнками, а Дарёна рассмеялась.

Веточка за веточкой – корзины наполнялись свежесрезанной травой, источавшей под солнечным жаром пьяняще-луговой, терпкий дух с медовой ноткой. Если уснуть на такой разогретой кучке вместо подушки, приснится лесная сказка с синими кошачьими глазами и лоснящейся на солнце шерстью... Подойдёт на широких лапах, пощекочет усами, потрётся о щёку пушистой мордой и скажет: «Мурр...»

– Дарёнка, не спи на солнцепёке! Голова болеть станет!

Голос Крылинки сдул дрёму, как дыхание летнего ветра, гладившего щёки Дарёны. Полянка звенела кузнечиковым хором, а под соснами колыхалась прозрачная тень, перемежаемая яркими, подвижными пятнами света. Приподнявшись, Дарёна не ощутила привычной тяжести на себе и обмерла: расстёгнутая сумка была пуста.

– Зарянка! – ахнула она, озираясь.

Однако тревога оказалась напрасной: рядом среди золотящихся зарослей яснень-травы сидела Млада и показывала дочке крупного ярко-зелёного кузнечика на стебельке.

– Смотри, смотри, – вполголоса говорила она. – Кто это так усыпительно стрекочет? А это он, кузнечик. Уж как примутся они петь – такой сон наваливается! Вон, даже наша матушка Дарёна не устояла.

Кузнечик держался за стебель крепко, не двигаясь с места, и его можно было погладить по спинке и потрогать за усики.

– Ох, как ты меня напугала, – прошептала Дарёна, подползая и садясь рядом. – Сморило меня что-то... Даже не почуяла, как ты Зарянку из сумки вытащила.

Всматриваясь в глаза Млады, она с робкой радостью отметила про себя: сегодня там как будто не было холодной звёздной бездны, дышащей печалью, и солнечные искорки золотились зёрнами пыльцы на незабудках.

Наконец доверху наполнились все корзины, которые они брали с собой: десять средних и четыре больших, для яблок. Яснень-траву рассыпали для просушки во дворе под навесом, а также в доме на пустых мешках и рогожках, расстеленных на полатях, на чердаке и печных лежанках.

– Много нынче травушки уродилось, давненько не видала я, чтоб столько её было, – сказала матушка Крылинка, окидывая взглядом собранный урожай. – Рагна, свободные рогожи есть? А то давайте пособираем ещё...

– Нет, матушка. Все, что у нас были, травой заняты, – отвечала та.

– Хм, что ж делать-то? – задумалась Крылинка, потирая подбородок. – А, в пучки траву свяжем и развесим. Айда на полянку! В силе травка не вечно будет, а десять деньков всего лишь. Успевать надобно!

– Вы умницы, конечно, вот только обед кто подавать будет, а? – В дом вошли Горана со Светозарой.

– Горанушка, обед я нынче не готовила: с травой мы провозились, – засуетилась Крылинка. – Блины с завтрака остались, будешь? Я нарочно побольше настряпала, чтоб и на обед хватило.

– Ну, коли ничего больше нет, то и блины очень даже сойдут, – ответила оружейница, с фырканьем разбрызгивая воду. Мокрые брови поникли, капельки струились по «кубикам» живота, когда та обмывала коричневые соски. – Рыбку солёную из погреба достаньте – и славно будет. А я пока Зарянку покормлю.

Блинов действительно хватило всем – даже обжора Шумилка наелась от пуза и не посетовала, что ни пирога, ни ватрушек, ни киселя сегодня нет.