Настроение: со льдом!

Я молчала, отдав инициативу в любые чужие руки, лишь бы не брать её в свои. Но чувствовала себя полной дурой, стоя рядом с Марком и наблюдая, как он знакомится с моей семьей. Из дома выскочили дети, кинулись ко мне, я рассеяно улыбнулась им и погладила по волосам, когда они подбежали. А Марк стоял и смотрел на дом. Мама что-то ему говорила, Ляля, отец, заметив его интерес, принялся рассказывать историю о том, как он, будучи ещё подростком, помогал родителям этот дом строить, а Марк слушал и кивал. Я тоже на дом посмотрела, пытаясь представить, что Марк видит, и бабушкин дом, который я всегда любила, предстал передо мной совсем в другом, не слишком презентабельном виде. Потемневшее с годами дерево, крытая железом крыша, обычные тюлевые занавески на окнах, а на веранде старая, плетёная мебель. Совершенно обычное жилище среднестатистического жителя страны. На уровне большого окна на втором этаже, за провод антенны был зацеплен яркий детский воздушный змей. Он то безвольно повисал, то делал попытку взлететь от любого порыва ветра.

– Пойдёмте в дом, – пригласила всех мама. Я видела, как она первой направилась к крыльцу, поднялась на веранду, и мне показалось, что кинула взгляд на Виталика, что продолжал стоять и наблюдать за всем со стороны.

Марк оглянулся, будто потерял меня, потом протянул ко мне руку. Я сделала к нему шаг, потом второй, чувствуя, что больше всего на свете не хочу заходить в дом и проводить этот вечер в кругу семьи. Машинально взяла Марка за руку. Виталик наблюдал за нами, а когда мы поднялись на веранду, будто опомнился, улыбнулся, протянул Марку руку для приветствия.

– Виталий. Очень приятно.

– Марк.

Марк продолжал держать меня за руку, а другую подал Виталию.

– Значит, вы к нам из Москвы?

– Да, немного понаехал.

– У нас отличные места, очень красивая природа. Отличное место для передышки после московской суеты.

Марк кивнул.

– Мы с Тамарой вчера были в Суздале. Очень красиво.

Виталик вдруг рассмеялся.

– Ужинали в «монастыре»? Все москвичи туда едут.

Я почувствовала, как пальцы Марка невольно сжались вокруг моих пальцев. Всего на секунду, но достаточно крепко. Я и без того чувствовала повисшее напряжение, нужно было как-то разрядить обстановку, что-то сказать, улыбнуться, а я не могла. Не могла себя заставить и всё тут.

В дверях дома показалась мама. Посмотрела на нас всех, долгий взгляд достался мне, после чего она улыбнулась. Снова позвала:

– Проходите в дом, ветер поднимается, замёрзнете.

– У вас очень красивый дом, – сказал Марк моим родителям, когда мы вошли в большую комнату, где был накрыт стол. Ужин явно был праздничным, мама с Лялей постарались от души, и такое рвение меня настораживало. И если желание сестры угодить мне было понятно, она с ним всю жизнь жила, то мамины мотивы мне были не слишком ясны. Ещё изначально, с того самого момента, как ей пришло в голову пригласить Марка на ужин.

– Мама жила здесь одна много лет. Мы переехали уже после её кончины, – сказала мама, расставляя на столе тарелки с салатами. – Стараемся особо ничего не менять, всем дорог дом, в который мы столько лет приезжали. Даже мебель всю оставили по возможности. Конечно, пришлось переоборудовать одну комнату под детскую, а в остальном…

– Так вы живёте здесь… – Марк, кажется, подбирал слова. – Одной большой семьёй?

– Можно сказать, что да, – сказал отец. Браво улыбнулся. – Это ведь самое важное, что в жизни человека есть. Семья, не так ли?

– Наверное, – отозвался Марк и посмотрел на меня.

– Асель, Данила, отправляйтесь мыть руки, – попросила детей Ляля. Поймала бегавшую по комнате за братом дочку за руку и направила в сторону двери. – Бегом. – Затем подошла к мужу и взяла того под руку. А Марку сказала: – Мне очень нравится за городом. Я в последнее время всё чаще и чаще задумываюсь о том, что перебраться за город насовсем. Продать городскую квартиру и купить домик в деревне. Было бы замечательно. Виталя, как ты считаешь?

– Ты каждый день спрашиваешь меня, что я считаю по этому поводу, – сказал он, и его тон показался мне странным. Будто усталый или даже раздражённый. Я такого у Виталика, тем более по отношению к Ляле, никогда не слышала. Я кинула на него удивлённый взгляд.

Но Ляля вроде как и не заметила недовольства мужа. Наверное, считала, что он не может быть чем-то недоволен. Просто недоразумение.

– Зачем что-то продавать и что-то ещё покупать? – проворчал отец. – Вам здесь плохо живётся?

– Конечно, не плохо, папа. – Ляля подошла к отцу и обняла того, прижалась к отцовской груди. И тот растаял. Я снова с досадой подумала о том, что я так не умею, как и в ситуации с мамой сегодня утром. Подойти, повиснуть у отца на шее, и чтобы на его лице возникла та самая тёплая улыбка. Если вспомнить, отец никогда просто так меня не обнимал и не целовал, если только по какому-то поводу. А Ляля с самого детства запросто могла кинуться ему на грудь, и этот большой, серьёзный мужчина таял.

Я отвернулась, а Марк, которого уже успели усадить за стол, сказал:

– Молодые должны жить отдельно. Всегда. По возможности.