Настроение: со льдом!

Ночь вышла долгой и тяжёлой. Мы с Марком оба практически не спали, но при этом не разговаривали, лежали в темноте и думали каждый о своём. Он заснул под утро, а я встала рано и спустилась вниз. Очень хотелось пить, я на цыпочках спустилась вниз по лестнице, но всё-таки оказалась не первой. Застала на кухне Веру Ильиничну. Она была в халате, едва причёсана, и, судя по покрасневшим глазам, тоже плохо спала. Посмотрела на меня, когда я вошла, и вздохнула.

– Хочешь чай? Чайник вскипел.

Я согласно кивнула, села на высокий табурет. Вера Ильинична поставила передо мной чашку, разлила по чашкам кипяток и добавила заварки из фарфорового чайника. Я заметила, что родители Марка любили чай, и всегда заваривали его по всем правилам, а не пили из пакетиков.

Из чашек исходил ароматный пар, а мы с мамой Марка за этим молча наблюдали. Затем она вздохнула, посмотрела на меня.

– Он тебе всё рассказал?

– Наверное, – сказала я. – Наверное, всё.

– Я ему говорила, что нужно было поговорить с тобой раньше, а не дожидаться вот такого исхода. Но я даже подумать не могла, что Марина к нам придёт. Я с ней больше года не общалась, не видела её. Она просто пропала с наших с Аркашей глаз. Хотя, знаю, что она давно уже к родителям вернулась. А куда ей, собственно, было возвращаться?

Я кинула на Веру Ильиничну быстрый взгляд.

– А что вы думаете… о ребёнке?

Кажется, её мой вопрос не удивил. Вера Ильинична пожала плечами.

– А что я могу думать, Тамара? Я его не видела. Мне никто не позвонил и не сказал, что я стала бабушкой. – Вера Ильинична тоже присела напротив меня, облокотилась на стойку, выглядела расстроенной. – Это ведь неправильно, да? – Она на меня посмотрела. – В конце концов, она всё ещё жена моего сына, и, как утверждает, что родила нам внука. Вот только утверждает и сообщает эти новости почему-то через адвокатов.

Я аккуратно пожала плечами.

– Я не могу вам ответить, – сказала я. – Я выслушала лишь одну сторону, и Марк очень обижен и оскорблён, но, по всей видимости, у его жены вои причины поступать так, как она поступает.

– Это-то и странно. Этого-то я и не понимаю. – Вера Ильинична подула на чай и сделала глоток. – Я знаю эту девочку с подросткового возраста, помню, как она была влюблена в Марка. Её любовь казалась такой чистой, такой безусловной. Она поехала за ним в Америку, зная, что никаких особых благ он ей предложить не может, да и вряд ли сможет в скором времени. Но тогда они были молоды, им хватало того, что есть. Да и не было разговоров об этом проклятом наследстве, – в сердцах добавила она.

– Вера Ильинична, вы должны знать, что Борис Маркович настроен очень решительно. Марк – его единственный наследник, и он так просто от него не откажется.

– Конечно, я это понимаю! Мой бывший свёкор – человек настырный и бесстыжий. И сейчас ему понадобился мой сын. Раньше он был ему не нужен. Да ему и собственный сын был не нужен. Борис Маркович был переполнен энергией, буквально штурмовал этот мир. – Вера Ильинична на меня не смотрела, водила пальцем по мраморной столешнице стойки с задумчивым видом. – Мой первый муж, отец Марка, он был совсем не похож на своего отца. В плане амбиций и упорства. Наверное, поэтому, они общий язык и не находили. Когда мы познакомились с Костей, я совсем молоденькой была. Он учился в Питере, а я только собиралась поступать, мама отправила меня к родственникам, чтобы прояснить ситуацию с поступлением. Ну, вот такая ситуация и вышла. Что мы с Костей случайно познакомились, а через пару месяцев я уже оказалась беременна Марком. Мне восемнадцать, Косте двадцать один. Он к тому моменту с отцом уже практически не общался, только с матерью созванивался, иногда ездил в Москву. Борис Маркович в то время заведовал московским универмагом, сама понимаешь, что это значило в то время. Костя открыто называл отца аферистом и вором, дел с ним никаких иметь не хотел. Даже денег, что Борис Маркович пытался преподнести нам в качестве подарка на свадьбу, не принял. Назвал их подачкой и отказался. После этого отношения окончательно прервались. Я мать Кости лишь пару раз видела. Она приехала на свадьбу, а потом на Марка взглянуть, когда тот родился. Особых эмоций по отношению к внуку я в ней не заметила, хотя сына она любила. Я видела, как она на Костю смотрит, но дальше взглядов ничего не шло. Она расцеловала сына, посмотрела на внука и уехала.

– И больше не приезжала? – удивилась я.

Вера Ильинична безразлично пожала плечами.