Настроение: со льдом!

– Да. Но дело же не в этом. Я могу относиться к деду, как угодно. Но того факта, что моя жена, с которой я прожил много лет, с которой у меня были планы прожить всю жизнь, которую я бы никогда не предал, взяла и предала меня, просто из-за красивой обёртки обеспеченной жизни, ничего не изменит. Я не знаю того человека, в которого она неожиданно превратилась. Не знаю. Я не поддерживаю деда, но он поступил в соответствии со своим видением жизни. В конце концов, мы с ним вряд ли когда-то станем близкими и родными людьми. Я стараюсь относиться к нему, как к отцу моего отца, и не более. Я не знаю, что такое родной дед, его в моей жизни не было. А Маринка, по всей видимости, поступила в соответствии со своими жизненными принципами, которые оказались не так уж и высоки. Так кого можно обвинять? Каждый сам несет ответственность за свои поступки. Она сделала то, что сделала. Она меня предала. Думала, что я не узнаю? Думала, что всё сойдёт ей с рук только потому, что нас разделяет океан? Она хотела шикарной, вольной жизни. По крайней мере, вольную я готов ей обеспечить.

Я вздохнула. Сидела, обхватив себя руками, и думала. Мысли были невесёлыми.

– Но ты всё-таки решил приехать в Москву и принять предложение деда о работе?

Марк нервно побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Меня в Филадельфии больше ничего не держало. Всё стало бессмысленным. Можно было переехать в другой штат, начать всё сначала… – Он качнул головой. – Не знаю. Я поехал встретиться с дедом, поговорить, потом решил остаться ненадолго. Если честно, меня заинтересовала работа. Да и зарплата, – признался он. – Бракоразводный процесс с дележом имущества высосал бы меня до дна. Ты, на самом деле, плохо представляешь, сколько стоит в Америке развод. Если у вас совместное имущество, кредиты, ипотека, а потом ещё… беременность. Маринка отказалась подписывать документы на развод, а потом ещё и алименты попросила, представляешь? Как узнала, что я в Москве, сразу выставила мне счёт. Это, вообще, нормально?

– Ты с ней разговаривал?

– О чём? – удивился он. – Да, у нас было несколько встреч, в основном, в присутствии адвокатов. Разводиться она не хочет, а я не хочу с ней жить. Её отец со мной разговаривал, но что я должен ему сказать? Я не хочу обсуждать её личную жизнь и принципы. Она меня предала. Предала всё, ради чего мы с ней жили, работали, старались. Продолжает утверждать, что это мой ребёнок.

– Ты не видел ребёнка?

– Зачем? Она сейчас живёт с родителями, здесь. Всё имущество в Америке мы должны продать, я даже ни на что не претендую, пусть забирает всё. Остались одни формальности. На данный момент всё упирается в установление отцовства. Но Маринка упёрлась, что в этом нет необходимости, ребёнок мой и устанавливать этот факт ни к чему. А что в этом такого страшного, если ей нечего скрывать? Или я не прав?

Я молчала. Я молчала, а Марк на меня смотрел. Затем попросил:

– Скажи что-нибудь.

– Что? – удивилась я.

– Что-нибудь, – настаивал он.

– Марк, ты не думал о том, что она хочет всё наладить?

Он качнул головой.

– Я даже думать об этом не хочу, – сказал он. – Я хочу развестись.

– А если ребёнок твой? Такая возможность есть?

Он вздохнул, в кресле откинулся, сложил руки на животе. Насупился.

– Наверное, есть. Я в этом плохо разбираюсь, но как говорит мама, по срокам вполне возможно, что ребёнок может быть моим.

– И что тогда?

– А что тогда?

– Тогда ты оставишь своего ребёнка в неполной семье.

– Правда? – Он зло хмыкнул. – А она об этом думала, когда крутила роман на стороне?

– Возможно, она тогда ещё не знала о беременности.

– Это не важно, Тамара. Это поступок, который не изменить. Поступок, на который она оказалась способна.

Я вздохнула, стала смотреть в окно. А Марк вдруг резко поднялся с кресла, пересел на кровать и ткнулся лбом мне в колени. Обнял меня руками.

– Хоть ты меня не ненавидь, – попросил он.

– Я не ненавижу, – сказала я. – Просто не знаю, что делать со всем этим.

– Тебе не надо ничего делать. Вот тебе ничего делать не надо. – Марк гладил меня, стараясь успокоить. – Я всё решу сам. Только дай мне немного времени.

– На что? – поинтересовалась я. – На то, чтобы ты развёлся с женой и ребёнком? Чтобы поставил точку?

Он оторвался от меня, сел. Взглянул на меня устало.

– Я всё равно с ней разведусь. И ты здесь совершенно не при чём, ты понимаешь?

Об этом всём стоило всерьёз подумать. Одно дело разводиться с женой, а совсем другое с женой и ребёнком. К тому же, как Марк сам сказал, что ребёнка не видел. А когда увидит, случиться может, что угодно. В нём могут взыграть отцовские чувства… если это его сын.

Мужчины всегда хотят сына, наследника. Возможно, у Марка он уже есть. Да и столь длительные отношения с женой, длинной практически в половину жизни, не могут просто взять и остаться в прошлом. Несмотря на разногласия и обиды, у них столько всего, что их объединяет, столько общих воспоминаний, мечтаний и планов. И просто взять и всё это зачеркнуть, очень сложно.