Настроение: со льдом!

Тогда что, что я здесь делаю? Зачем я всё это слушаю и испытываю себя?

– Я забрал её из Израиля, это было моё решение. Я тогда уже понимал, что останусь в Америке, мне предложили работу в Филадельфии, у меня были чёткие перспективы. А она ещё училась, но ради меня бросила университет и начала всё сначала на новом месте.

«Какая любовь», подумалось мне, и даже от беззвучного сарказма мне захотелось поморщиться. Не знаю, получилось у меня сдержаться или нет. Слишком много сил уходило на то, чтобы сдерживаться.

– Тамара, мы прожили с ней в браке десять лет. Были ли мы счастливы? Наверное, да. – Марк развёл руками. – Мы были молоды, мы были увлечены. Но, скорее, тем, что происходило. Знаешь, в Америке немного другой жизненный ритм. При условии, что ты хочешь чего-то добиться. Американская мечта для иммигрантов обрастает огромным количеством дополнительных проблем, предвзятым отношением. Нужно не просто работать, нужно упираться рогом. И мы упирались. Наш брак – это построение карьеры. И моей, и её. Мы радовались каждому достигнутому результату. Радовались даже ипотеке и автокредиту, просто потому, что мы с каждым годом всё больше становились похожи на настоящих американцев. Родители временами начинали нам намекать на то, что пора остановиться, пора задуматься о детях… – Марк вздохнул, голову опустил, стал разглядывать ковёр у себя под ногами. Потом плечами пожал. – Может быть, и надо было. Может, если бы у нас был ребёнок, он бы нас удержал вместе, мы бы на ситуацию посмотрели по-другому. А, может, всё было бы только хуже. Но вместо мыслей о детях, мы работали. Я занимался строительством и недвижимостью, Маринка работала в женском журнале, была автором колонки о женских пристрастиях и желаниях. Ну, знаешь, что-то вроде того, как женщина должна сама бороться за своё счастье и становиться успешной. «Девяносто девять советов, как говорить и как одеваться, чтобы вас заметили на работе и повысили». Что-то в этом роде. При этом, её колонка была востребована, её читали, затем предложили ещё одну колонку вести. О женском счастье. – Марк усмехнулся. – Маринка радовалась, говорила, что раз предложили, значит, она выглядит успешной и счастливой. Значит, всё в нашей жизни правильно. Дом в пригороде, две машины, достаточно успешные карьеры, отпуск дважды в год. В какой-то момент у нас всё пошло строго по плану. Весной мы летим к родителям на десять дней, летом на какие-нибудь острова и отрабатываем программу «романтик». Остальное время с девяти до шести на работе, совместный ужин, по пятницам ресторан, по субботам кинотеатр. Секс дважды в неделю. Мы даже не думали о детях, они никак не вписывались в наше расписание.

– А потом она опомнилась? – предположила я. – Захотела детей?

Марк качнул головой.

– Нет. Потом в моей жизни появился дед. В один из дней он просто позвонил, как будто мы общались с ним всю мою жизнь, и сказал: «Как дела, внук? Давно не виделись». – Марк откинулся в кресле, закинул ногу на ногу, на лице было написано ярко выраженное недовольство. – Я не хотел с ним общаться, – сказал он. – Точнее, я готов был выслушать пожилого человека, готов был временами ему звонить и узнавать, как у него здоровье и настроение, но ничего другого в наших с ним отношениях я не предусматривал. И ничего не ждал от него. У меня на тот момент всё было, всё, чего я сам был способен достичь. К тому же, я знал, что мать будет против моего с ним близкого общения. Но он пригласил нас с Маринкой в Москву, в гости. Точнее, пригласил он меня, вроде как удивился, что я женат. Не знаю, чего он ждал от меня. Что у меня не будет личной жизни?

– Вы поехали?

– Да. Кстати, это была моя первая поездка в Москву. Как-то так вышло, что до своих почти седых годов, я там никогда не бывал. И ожидал, если честно, совсем другого. Чувствовал себя настоящим иностранцем, который наслушался всяких баек о России. Умом, конечно, понимал, что всё это неправда, даже в нашем Кингисеппе ничего подобного не происходило, когда мы уезжали в самые трудные, должно быть, годы, но всё казалось странным и неродным. Зато в аэропорту нас встретил личный водитель, мы проехали по московским пробкам на дорогущем авто, и, в конце концов, оказались в доме деда.

Я понимающе усмехнулась, правда, едва заметно, Марк даже внимания не обратил.

– Маринка была под впечатлением. Мы никогда не разговаривали с ней о моих родственниках. Просто потому, что я не привык о них думать, помнить, что они есть. Упоминание о родителях отца давно стали в нашем доме неким табу. И никто из-за этого не страдал, я их не знал. А тут вдруг объявился дед, и, судя по всему, решил поразить моё воображение.

– Тем, что тебе может достаться, – подсказала я.

Марк кивнул.

– Ну да.

– Поразил?

Он вздохнул.