Настроение: со льдом!

Мы дошли до пляжа, расстелили на песке полотенца, и я замерла ненадолго, глядя на море и подставив лицо тёплому солнцу. Для Маши всё это было привычно, она вытянулась на полотенце, опустила на лицо соломенную шляпку и оставила меня в покое. Даже в воду не пошла. А я отправилась купаться, и долго-долго не могла заставить себя вылезти из тёплой воды. Людей на пляже было мало, туристов здесь практически не было, отдыхали лишь жители посёлка. А в будний день пляж был практически пуст. Дополнительный бонус – спокойствие. Мой последний отдых у моря случился в Испании, в одном из крупных отелей, и людей кругом было огромное количество. Мужчины, женщины, гомонящие и смеющиеся дети. Я лежала на шезлонге, пытаясь расслабиться, а вокруг суматоха и беготня. А сегодня тишина и практически безмолвие. Только я, море и солнце. Про Машу, молчаливо дремавшую на солнышке, я довольно быстро позабыла. Даже когда вышла из воды и устроилась рядом с ней на полотенце, Маша даже головы не повернула. Кажется, она потеряла ко мне интерес. А, возможно, я ей не нравилась. С этой девушкой трудно так сразу определиться.

– Смотрю, вы не скучаете, – посмеялся над нами Марк.

Я открыла глаза и увидела его, стоявшего над нами. В шортах, легкой футболке и босой, он стоял и нас, нежившихся на солнце, разглядывал. Я улыбнулась, протянула к нему руки, и Марк помог мне подняться. А Маша сдвинула шляпу и на брата взглянула, недовольно щурясь.

– А чем нам, по-твоему, здесь заниматься?

Он плечами пожал.

– Зная тебя, я предполагал, что ты Тамаре покоя не дашь своими вопросами. – Он на меня посмотрел. – Мучила тебя, да?

Я невинно моргнула.

– С чего ты взял? Так, поболтали по дороге.

Марк кинул на сестру внимательный взгляд. Мне он показался внимательным, а для Маши, по всей видимости, что-то означал, потому что она выразительно поджала губы, а затем поспешно поднялась, завернулась в лёгкую накидку и подхватила сумку со своими вещами.

– Как понимаю, я могу быть свободна? – поинтересовалась она у брата. – Сестринский долг я выполнила, девушку твою развлекла?

Марк лишь рукой на неё махнул. А я толкнула его локтем в бок, когда Маша уже отправилась от нас прочь по горячему песку.

– Зачем ты так? – проговорила я с укором. – Обидел её.

– Чем? Сказав, что она вечно суёт нос не в свои дела? Так оно так и есть. – Марк обнял меня и притянул к себе. В глаза заглянул. – Ты довольна? Купалась?

Я засмеялась, прижалась к нему и выдохнула:

– Да.

– Отлично. Значит, я на что-то, но ещё гожусь.

Мы сели на песок, Марк вытянул длинные ноги и щурился на солнце. А я нацепила на нос тёмные очки, смотрела на море, как вода ярко блестит на солнце. Пахло солью, влажностью, какими-то водорослями, и горячим песком. Тёплый ветер разносил этот запах по берегу, а я никак не могла надышаться. Это был запах отдыха. Отпуска и покоя.

– О чём вы с ней говорили? – спросил меня Марк. И я не сразу поняла, о ком речь. Потом пожала плечами.

– О работе. О моей, о её. Кажется, твоей сестре нужна работа.

– Моей сестре нужна хорошая взбучка. А родители её жалеют, только непонятно для чего.

– Ты же сказал, что она недавно развелась. Они её жалеют, они же родители.

– Она развелась по собственной дурости. Из-за своего характера несносного. Развелась, уволилась, уехала сюда. Будто это решит какие-то проблемы. Всё думает, что ей восемнадцать. К двадцати годам всё выбирает, чем заниматься по жизни будет. На дизайнера отучилась, риелтором поработала, всё бросила, открывала с подружкой кафе. Затем замуж вышла, решила домохозяйкой стать, – Марк даже хохотнул. – Какая из Машки домохозяйка? Она терпеть не может домашние обязанности. В итоге, стала работать в цветочном салоне, рассказывала всем, как ей нравится букеты собирать. Что это, видите ли, творчество.

– В каком-то смысле творчество.

– Я не спорю. Но не в плане моей сестры.

– Может, тебе стоит помочь ей с работой? – намекнула я.

Марк замолк, призадумался, потом рукой махнул. Я спорить не стала, в конце концов, это отношения между ним и сестрой, и, вообще, их семья. О которой я ничего не знаю. Единственное, что хотелось бы прояснить, это отношение Веры Ильиничны к предстоящей (или предполагаемой) работе Марка. Потому что каждый раз, как его мама затрагивала эту тему, а я некстати влезала, чувствовала себя неловко.

– Твоя мама не хочет, чтобы ты общался с дедом?

– Они терпеть друг друга не могут, – не стал скрывать Марк. – Я же тебе рассказывал, что после смерти отца они совсем перестали общаться. Хотя, если честно, то и при его жизни не общались. Мама всегда была нелюбимой невесткой.

– Почему?

– Ну, дед считал, что она недостойна, что жениться отцу надлежало на армянке, по всем правилам. Как он сам дважды женился. А тут какая-то русская девчонка, без всяких связей и перспектив. Мама, когда с моим отцом познакомилась, оба ещё студентами были. Правда, он учился в престижном московском ВУЗе, а она в профильном педе, собиралась стать воспитателем детского сада. Кем, впоследствии, и стала.

– Борис Маркович выбор сына не принял…