Настоящий Спасатель. Назад в СССР

— Меня родители заставили. Не хотели, чтобы меня таскали по милициям из-за того, что ты в больницу загремел.

— Да ладно? Правда? Кто же это был? Кто ударил?

Вика пару секунд помолчала, как бы раздумывая стоит ли мне говорить об этом. А потом набралась смелости и выпалила:

— Миша Корольков, наш комсорг.

Я подскочил на месте.

— Да не может быть!

— Думаешь, я стану тебе врать? — она обиженно повела плечами и отвернулась в сторону.

— Что ты? Я тебе верю, Вик! Просто я удивился такому совпадению! Так не бывает, я тебе потом кое-что расскажу.

Я и вправду не ожидал, что тот, кого мы вчера с Михалычем задержали, оказался тем самым козлом, который подло вырубил Макса Бодрова ударом по затылку.

— Расскажи сейчас!

— Сейчас не могу. Это не моя тайна, но как только кое-что прояснится, я тебе обязательно объясню почему я так удивился. Скажи, Вик, а ты видела, чем он бил?

— Ну да, — она уверенно подтвердила, повернулась ко мне корпусом и удивленно спросила, — ты разве не знаешь?

Я просто промолчал, ожидая ее ответа.

— Битой.

— Битой? Странный выбор, — меня очень удивил предмет, которым бил Корольков, до массового применения бейсбольных бит еще целых десять лет.

— Битой для игры в лапту.

Ах вот оно что. Это была не плоская доска и не кирпич. Бита для игры в лапту, с рукояткой.

— Можешь показать, как?

Вика сложила руки будто держала рукоять биты двумя руками и продемонстрировала удар сбоку. Все сходилось с моими ощущениями.

— А куда они потом делись?

— Когда ты упал, Корольков показал мне жест большим пальцем от уха до уха по горлу, приказал молчать, выбросил биту в кусты возле старого дуба и они все убежали.

— Вот, тварь! — меня возмутило не позорное бегство, а угроза однокласснице, — ладно, он еще очень об этом пожалеет.

— Макс, я не для этого тебе это все рассказала. Не нужно никому мстить. К тому же мои родители в курсе. Отец звонил его отцу или кому-то там.

— Хорошо, слово красавицы для меня закон. Никому мстить не будем.

Такой ответ явно ее успокоил.

— Пойдем бросать монетки, на счастье. Вон ребята уже собираются. Надо загадать желание. Говорят — исполняются.

Я быстро осмысливал сказанное Викторией Рерих:

«Дорогая ты моя Вика, комсомолка, спортсменка, умница, и, наконец, красавица. Мало того, что эта мразь, Миша Корольков тебе угрожал, так он же и собрание провел и проголосовал за мое исключение из комсомола.»

К нам подошел Тёма, он был в отличном настроении немного покачивался. То ли от выпитого, то ли от усталости.

— Не хотел вас отвлекать, голубки. Вы красиво смотритесь, когда воркуете.

Мне резануло слух, но я тут же успокоился. Я вспомнил, что в восьмидесятом слово «голубки» не имело отрицательного окраса и использовалось, для обозначения обычной влюбленной парочки.

— Перестань, Тём, — мне показалось, что Вика покраснела.

— А что я такого сказал? — невинно ответил мой друг, — мне было видение, что вы поженитесь.

— Пошли загадывать желания, Нострадамус, — я встал и подал руку Вике, заметив на себе пристальный взгляд. Маша Баландина отреагировала на Тёмино «поженитесь».

Она выделялась в толпе одноклассников. После нашего танца Маша переоделась в белое обтягивающее платье, которое светилось ярким пятном. Моя партнерша по танцам отвернулась, примитив, что мы на нее смотрим и притворно засмеялась чей-то шутке.

«Мне нужно быть осторожным. С огнем играешь, Макс!», — подумал я про себя.

— Кто? Какой Нос-страдай-мос?

— Нострадамус, дерёвня! Это такой средневековый французский предсказатель.

— Деревня, не деревня, а ты знаешь, что твой Нострадамус выяснил про нашего дорогого Королькова?

— Что?

— Угадай, кто в родне по материнской линии?

— Смоктуновский?

— Неа!

— Караченцев?

Тёма отрицательно качал головой.

— Ну не знаю, не томи: Кастро, Хоннекер, Громыко?

Тема встал, сложил руки на груди и задрав нос продекламировал.

— Солдатенко.

Я снова встал, как вкопанный.

— Откуда ты знаешь?

Тёма кивнул в сторону Наташки-белой блузки и чуть наклонившись ко мне заговорщицки произнес:

— Натали, сказала, что Мишеньку дядька по материнской линии не пустил на выпускной. А когда я спросил, какой-такой дядька? Кто он такой чтобы запрещать комсоргу ходить на выпускной? она ответила — сам Солдатенко.

Тёма посмотрел на меня многозначительно. Теперь пазл начал понемногу складываться. Было еще очень много белых пятен в этой картине, но уже стало понятно, что история начинает принимать интересный оборот.

За горизонтом занималась заря. Мы бросали монеты и загадывали желание вглядываясь в небо. Жизнь казалась такой же бесконечной и прекрасной.

Одноклассники начали разбредаться по интересам. Кто-то садился парами на лежаки и лавочки, кто-то пел и играл на гитаре.

— Проводи меня, пожалуйста, домой Макс, — обратилась ко мне Вика.

— Пожалуйста, с удовольствием, — я улыбнулся и оттопырил локоть, жестом приглашая её взять меня под ручку.

Она очень уютно просунула свою руку, зацепилась второй, и мы пошли, не прощаясь ни с кем.

Мы брели по спящим ночным улицам прибрежного города и болтали о будущем.

— Как думаешь, коммунизм наступит когда-нибудь? — она поставила меня неожиданным вопросом в тупик.