Настоящий Спасатель. Назад в СССР

К школе стекались ученики и ученицы к началу выпускного вечера. Я поискал глазами Михаила Королькова, но его нигде не было видно. Его подружка — «белая блузка» Наташка стояла в одиночестве с понурым видом. Она зло зыркнула в мою сторону и отвернулась.

По ней можно было понять, что комсорга сегодня не будет. Видно, я, действительно, вывел его из строя. Интересно, что произойдет, если в райкоме комсомола решение об исключении отменят и вернут вопрос на повторное рассмотрение?

Как я и предполагал, комсорг Корольков, конечно, отмажется. Он воздержался от голосования, но что, если старшие товарищи из ЦК начнут разбираться? Думаю, не поздоровиться многим.

Я не жаждал крови, тем более какой-то справедливости. Я в нее не особо верил. Мне просто было нужно, чтобы мне никто не мешал.

Нам на встречу выскочили одноклассники. Они наперебой поздравляли меня с вручением медали. Мы поздоровались с учителями, завучем и директрисой. Они улыбались мне и говорили теплые слова. Мне явно не хотелось быть гвоздем программы, но пришлось выслушивать похвалы и поздравления.

В толпе, метрах в пятидесяти я увидел Гончаренко, он опустил голову и старался не смотреть в мою сторону. Его фонарь «засветил» желтым.

Где-то промелькнул Сыч, тоже стараясь не попадаться мне на глаза. Ну что же, вечер обещал быть томным.

Складывалось ощущение, что я расчистил Максу Бодрову поляну от врагов и теперь мог расслабиться и насладиться последними мгновениями школьной жизни.

Торжественная часть пролетела очень быстро. Я нашел Машу в импровизированной гримерке за актовым залом. Она сияла в черном бальном платье, готовясь к выступлению.

— Ну как я тебе?

— Боюсь, что ослепну от твоей красоты и не смогу танцевать.

— Гад, ты умеешь дразнить девушек.

Наш танец произвел настоящий фурор. Школьники, учителя, родители визжали, орали, кричали и свистели от восторга. Не зря мы утром репетировали.

Хореограф, по совместительству старшая пионервожатая в школе, была на седьмом небе.

Мы поклонились публике, друг другу и я проводил Машу за кулисы в гримерку, а затем вернулся к ребятам.

После танца я увидел Вику Рерих, она хлопала в ладоши и ее глаза светились радостью от увиденного. В них не было ни зависти, ни ревности к Маше. Конечно, ее наряд не был столь вызывающим, как платье Маши для танго, но вполне себе подчеркивал ее стройную фигуру и красоту, от которой у меня снова перехватило дыхание.

Она заметила мой взгляд и приветливо помахала мне. Я продрался к ней, поздоровался и сделал ей комплимент.

— Ты обворожительна. Выглядишь, как невероятно красивый цветок.

— Спасибо, — она улыбалась. Я должна тебе сказать, что вы классно танцевали с Машей — молодцы! Это было здорово!

— Вик, пообещай сегодня следующий танец мне!

— Ой-ой-ой, гусар! Придержите коней, сударь, — она отшутилась с милой улыбкой.

— Как ты себя чувствуешь, после больницы? Я беспокоилась за тебя.

— Все отлично.

Мы болтали с ней о всяком, как старые друзья. Правда, она была единственной, кто ничего не сказала про спасение мальчика Саши. Но это было даже на руку.

Я буду ей нравиться ещё больше, после того, как она узнает об этом от кого-нибудь другого.

Выходило, что я понемногу вытаскивал Макса Бодрова из грязи в князи. Нельзя было сказать, что он был уж совсем неудачник. Скорее наоборот.

Но ситуация складывалась таким образом, что приключения последних дней заставили многих смотреть на него по-другому. С большим уважением.

Теперь Макс Бодров был у многих в любимчиках. «Как бы не упасть больно вниз с пьедестала?», — я не забывал про гордыню ни на минуту.

Вечер выпускного бала удался. Сначала мы пошли с родителями и учителями в ресторан, заранее забронированный под нас, что было большой проблемой в курортный сезон.

Но потом, по старой традиции, выпускники распрощались с родителями и отправились встречать рассвет у моря на пляже.

Вот тут и началось настоящее празднование вступления во взрослую жизнь. Песни, танцы, разговоры.

Я не усердствовал с вином и сигаретами, потому что знал, что всё это «добро» ждет всех нас в будущем в огромном количестве. В этой жизни мне не хотелось побыстрее стать взрослым.

Я смотрел на моих друзей и одноклассников, которые хотели казаться умудренными опытом. Они спешили во взрослую жизнь, которая раскидает всех безвозвратно.

Я сидел на теплом каменном парапете набережной, вобравшем в себя дневное солнце и смотрел на лунную дорожку, сверкающую мириадами лунных светлячков.

Ночной воздух был прохладным. Он смешивался с теплым ночным бризом, бьющим в лицо и доносившим до нас запахи моря. Рядом присела Вика. Она поежилась и погладила свои плечи.

Я тут же скинул свой фирмовый пиджак и накинул на нее.

— Спасибо, Макс. Как думаешь, он ответит за свои дела?

— Кто? О ком ты говоришь?

— Тот, который бил тебя сзади, после кино. Во время драки с Гончаренко и Сухишвили. Кстати, Сухишвили сегодня подошел и извинился.

— Ты видела того, кто меня ударил?

— Конечно.

— Мы приходили с Тёмой к тебе домой, чтобы спросить, но ты уехала к бабушке.