Настоящий Древний Рим. Мифы и правда о Вечном городе

Пожалуй, самым известным повелением Сивиллы было то, благодаря которому в Риме в 204 г. до н. э. появилась Великая Мать Кибела – древняя малоазийская богиня. Эта богиня считалась покровительницей Трои, прародины римлян, и несла с собой весьма экзотические для римлян обряды, в которых участвовали жрецы-скопцы. Богиня получила храм прямо в сердце Рима – на холме Палатин, а римским гражданам было запрещено становиться жрецами Великой Матери. Хотя, римлян той эпохи эта богиня скорее пугала, чем привлекала, ее звездный час настал уже в императорскую эпоху.

Во II в. до н. э. Рим уже не только господствовал в Италии, но и стал крупнейшей державой Средиземноморья. Сицилия, Сардиния, Корсика и бóльшая часть Испании превратились в римские провинции. Это расширение римского мира сопровождалось неудержимым потоком новых знаний, новых традиций и обычаев, новых богатств и роскоши, хлынувшим в Рим. Греческие искусство, философия, образ жизни вызывали восхищение, но одновременно и пугали консервативно настроенные элементы, говорившие о том, что дурные веяния с Востока (это греческий мир по отношению к Риму) разлагают римское общество и ломают устои предков.

Греческие мифы и легенды хлынули в Рим вместе с греческой поэзией, драмы, комедии, бравшими за основу мифологические сюжеты. И Греческие боги приходили в Рим, но они не вымещали старых. Порой они сливались с ними, давая им новую жизнь. А порой старые боги просто продолжали жить рядом с новыми. В Риме всем богам хватало места. Эта римская открытость и восприимчивость ко всему новому приветствовала божеств, но очень избирательно относилась к культам. То, что плохо сочеталось с римскими понятиями о нравственности или каким-то образом угрожало стабильности и порядку в государстве, пресекалось. За этим зорко следил римский сенат. Кибеле пришлось смириться с некоторыми ограничениями, наложенными на ее традиционные обряды. Вакханалии и вовсе были в Риме запрещены[159]. В конечном итоге, римляне стремились «заимствовать только то, что было им нужно, и только в той степени, в какой они хотели»[160].

К тому моменту, когда Римская империя охватывала все Средиземноморье, все изменилось. Любой образованный римлянин читал, говорил и писал по-гречески. Отпрыски знатных семей учились у греческих философов и риторов, ездили в Афины, свободно цитировали Гомера, Эсхила и Аристофана. Сулла и Адриан принимали посвящение в знаменитые Элевсинские мистерии. Римская мифология жадно черпала из греческой, создавая свои ответвления сюжетов и свои концовки.

И, говоря устами великого Горация:

Греция, взятая в плен, победителей диких пленила.[161]

Миф X. Римляне обожали Вакханалии

На самом деле: вакханалии были запрещены законом

Слово «Вакханалия» ассоциируется с разнузданными оргиями, где громкая музыка, реки вина и обнаженные женщины-вакханки пускаются во все тяжкие. Бог вина и виноградной лозы, бог творческого экстаза, бог радости и победы над смертью, Дионис (Вакх) действительно любил веселье. Праздники в его честь отличались некоторой непристойностью, фривольностью и сопровождались обильными возлияниями. Это был культ плодородия, но и экстатический культ, и его последовательницы, называя себя вакханками, спутницами Диониса, доводили себя до исступления дарами Диониса, добиваясь полного ощущения слияния с богом.

Либер был древним италийским богом плодородия, а позднее почитался как покровитель виноградарства и виноделия[162] и в этом качестве в какой-то мере был отожествлен с Вакхом (Дионисом), богом виноградной лозы. С той существенной разницей, что в Италии выращивание винограда никогда не имело такого огромного значения, как в материковой Греции, а потому и Либер не был богом, если можно так выразиться, высшего эшелона. Праздники в честь Либера, почитавшегося в составе троицы Либер-Церера-Либера как одно из божеств плодородия, никогда не запрещались. Однако, иную сторону культа Вакха, экстатическую, мистическую и таинственную, римляне посчитали опасной и постарались искоренить.

Дело о вакханалиях описывает Тит Ливий[163]. Его рассказ достаточно подробен, но о многом и умалчивает, оставляя читателя наедине с догадками. В вакханалиях Ливий пишет, как о «заговоре внутри государства»[164].

В Этрурии некий грек низкого происхождения, объявивший себя прорицателем, начал проводить тайные ночные обряды. Поначалу к участию допускались только мужчины, но с целью привлечь как можно больше участников, стали приглашать и женщин, и подростков, а к обрядам добавились пиры с обильными возлияниями. Отсюда недалеко было до разврата. «Кузница порока», – негодует наш рассказчик[165].