Наш эксперимент

– Примут, ещё как примут, – уверенно сказал я. – Ты лучше мне объясни, до какой степени у нас будут происходить все эти безобразия?

– Что ты имеешь в виду? – просил он меня.

– Эти появления Гагариных и мушкетёров.

Я почувствовал, что мы можем с ним поругаться, но это не входило в наши планы. Сейчас нам, как некогда, нужно было держаться вместе. Я думаю, что он это тоже понимал. Хотя Егор и насупился от моих слов, но как видно, поборов в себе первоначальную реакцию, ответил мне вполне миролюбиво и дружелюбно.

– Знаешь, – сказал он, – всё это не так просто. Что-то мы с тобой не учли. Конечно, и циркачи виноваты, не вовремя вызвали этот снег. Наверно, во время снегопадов и дождей нам нужно отключать наш агрегат. В следующий раз будем осторожнее, потому что уже знаем, чем всё это может закончиться.

В это время мы заметили, как по аллеи к нам на встречу шёл спортивной походкой человек в штатском костюме. Издалека он был похож на космонавта Комарова. Когда он к нам приблизился, мы с Егором ещё больше поразились этому сходству.

– Извините, – сказал Егор, обратившись к нему, – вы случайно, не космонавт Комаров.

– Да, он самый, – сказал нам человек и улыбнулся. – Кстати, ребята, вы не подскажите мне, где здесь остановка?

– На улице Советской? – сказали мы с Егором в один голос и указали направление.

Он поблагодарил нас и сказал:

– Занесла же меня сюда нелёгкая. Сам не пойму, как здесь оказался.

Он пошёл в сторону остановки. Мы же качали головами и не знали, что думать.

– Хорошо, что у нас в городке не так много улиц с именами людей, – заметил Егор. – Вот улица, Комарова, потом Гастелло, и ещё Моцарта. Другие не имеют таких названий, которые можно было бы реализовать. Ведь на улице Столичной не разместишь Москву. Потом, есть ещё другие Севастопольская, Одесская, Заиграевская, Родины, Сталинградская.

– Ещё есть улица Чайковская, – заметил я.

– Ну вот, – засмеялся Егор, – будут у нас сейчас свои герои, космонавты и музыканты, музыканты. Хорошо хоть нет политиков. А то это самые бесполезные люди.

– Есть ещё мушкетеры, – напомнил я ему, – ты ещё про памятник Ленину забыл. Наверняка этот памятник тоже ожил.

– Ну, одного политика можно иметь, – улыбнулся Егор. – Будет нам в клубе лекции читать о пролетарской революции. Но вот что интересно, почему же у нас нет ни улицы Карла Маркса, ни Фридриха Энгельса, ни улиц других наших руководителей коммунистической партии и советского правительства?

– И в правду! – удивился я. – А ты что думаешь.

– Я думаю, что когда началось строительство нашего авиазавода в 1939 году, то здесь была, в основном, техническая, а не партийная интеллигенция, которая давала названия улицам. Технари, они думали о чём? Чтобы прямо и крепко держалось крыло у самолёта, чтобы во время выпускались шасси, и мотор работал бы бесперебойно, а на остальное им было наплевать. Да и не любили они этих партийных бонз и всяких политических лодырей, которые ничего не делали, а только мололи языками и жрали усиленные пайки. Поэтому и улицы у нас были без всяких политических заморочек.

Я с ним согласился. Мы ещё некоторое время поговорили, и решили, что срочно нужно собирать сильную баскетбольную команду для игры с циркачами. Но, прежде всего, нам нужно было сделать вызов даосской команде. Мы решили, что я пойду на стык улиц Столичной и Гастелло, где рядом с отделением милиции, расположенным в директорском многоэтажном доме, видели просящего подаяние юродивого Ланя Цай-хэ. При этом когда его гоняла милиция, нищий мгновенно переносился с одной улицы на другую, и его никак не могли поймать. Егор же решил поискать хромоногого даоса, который обитал в районе рынка, сразу за улицей Комарова. Мы вышли из сквера на улицу Комарова и от неожиданности и удивления разинули рты. Милиционеры вели по улице сразу же нескольких Комаровых в свой участок. Оказывается, все эти космонавты возникли из снега под табличками, висящих на углах зданий вместе с номерами домов. На одной только этой улице оказалось семнадцать таких табличек, и, соответственно, семнадцать космонавтов с той же фамилией. Местная милиция тут же оцепила наш городок. По распоряжению самого директора, никто не мог ни въехать, ни выехать из него.

К вечеру было отловлено по всему городку кроме восемнадцати космонавтов, (среди них Гагарин), двенадцать героев Гастелло, и двадцать восемь композиторов. Из них пятнадцать Петров Ильичей Чайковских и тринадцать иностранцев Амадеев Моцартов. Кроме того, было задержано трое вооружённых шпагами французов, назвавших себя Артос, Партос и Арамис. Д’Артаньяна среди них не было. Он не проявился потому, что книга называлась «Три мушкетёра».