Нас нет (СИ)

Крис оглядывает её крохотную фигурку. Когда они только встретились, девчонка показалась ему милой с этим своим эльфийским лицом и тёмными, коротко стрижеными волосами.

Но, встретив взгляд её синих глаз, его глазам стало неприятно; этот взгляд был ярким и почти болезненным после бесцветных глаз Александры.

Шистад усмехается:

— В субботу? М-м, не думаю, что получится, — и он приобнимает Александру за плечи, удивляя тем самым и Ольсен, и Хольтер. — В этот же день вечеринка у Вильяма, думаю, и ты будешь там, верно? — он смотрит на Александру, а та отвечает ему взглядом «что с тобой не так?» — Так что не смогу. Не люблю вечеринки, на которых нет моих друзей.

Мона хлопает ресницами, а улыбка у Шистада становится то ли злой, то ли торжествующей, и его пальцы сильнее сжимаются на плече Александры:

— Ты же знаешь, Мона, как мы с Алекс любим проводить время друг с другом.

На лице Ольсен мелькает понимание, и она внимательно смотрит на покрасневшую девчонку.

— Если обоих моих друзей не будет на твоей вечеринке, мы с Алекс не сможет заниматься сексом за спиной Вильяма. Ну куда это годится?

В эту секунду, в эту и никакую другую, Александра должна не выдержать и залепить ему затрещину. Но она просто стоит, не предпринимая попытки даже смахнуть его руку.

— Думаешь, можешь распустить слух обо мне и моей подруге и считать, что всё нормально? Мне плевать, если ты скажешь, что я спал с тобой, — взгляд его темнеет, и челюсть сжимается. — Но не смей разевать рот на Алекс. Она тебе не ровня.

Хольтер пятится. В глазах её блестят слёзы.

Когда Мона сбегает, маневрируя между учениками, Крис смеётся и убирает руку с плеча Александры:

— Так о чём мы там говорили?

— У меня будет вечеринка? — спрашивает у него Вильям.

— А, да, — вспоминает о своей оплошности Крис. — Может, закатим вечеринку? Алекс, ты как?

В голове у Александры не осталось никаких мыслей.

— Я сам приглашу народ. Идёт?

Очевидно, что Вильям соглашается или вовсе не отвечает, предоставляя Шистаду делать, что тому вздумается. Крис начинает отдаляться от них по медленно пустеющему после звонка коридору.

Александра чувствует, что ноги приросли к полу. Сзади неё стоит Вильям, ожидая, когда она двинется с места, она чувствует его — чувствует каждой клеткой своего тела.

Но не оборачивается. Оборачивается Крис.

Шистад разворачивается, точно уверенный, что они следует за ним, и улыбается своей привычной ненавистной Александре улыбкой, постоянно вызывающей у неё желание то ударить его, то и вовсе убить.

И впервые его улыбка не кажется ей наступательно-вражеской. Может, она и вовсе никогда не была такой.

В ушах шумит. В голове — хаос.

Александра не знает, что пошло не так, почему она стоит на месте и смотрит на то, как Кристофер Шистад с этой своей чёртовой улыбкой ждёт, когда они к нему присоединятся. Этот придурок, этот идиот, этот человек, который только что — возможно ли это? — встал на её защиту.

Словно он имел на это право. Словно они и правда были друзьями.

Друзьями?

Александра Ольсен слышит глухие удары своего сердца.

========== Глава 3 ==========

День вечеринки, суббота, 13:26

Александра отнимает телефон от уха и смотрит на экран, но никакой ошибки нет: ей и правда звонит Крис Шистад.

Это не должно быть странным, но именно так и выглядит. За все годы их общения они разговаривали по телефону не более двух раз, и то тогда, когда Александра отвечала на мобильный Вильяма. Им незачем было звонить друг другу.

Потому, когда девушка слышит голос Криса, по коже пробегает холодок. Что-то случилось? Что-то с Вильямом?

Она не видела Магнуссона с утра: оставив на её лбу тепло своих губ, он сказал, что скоро вернётся. Александра по привычке не стала спрашивать — знала, что не расскажет.

Пусть Ольсен и встречалась с предводителем Пенетраторов, одной из них она, конечно, не была, да и не могла быть. И их дела её не касались.

Как и все в школе, она знала, что они противостоят другой банде — Якудзам. Было время, когда Александра не слышала о них месяцами, — хорошее время, — а бывали дни, когда Вильям возвращался к ней с синяками.

Может, ей стоило поговорить с ним об этом, сказать, что так дело не пойдёт.

Ведь они не раз об этом спорили: Вильям говорил, что даже если он уйдёт, вражда не прекратится, и его друзья всё равно будут получать тумаки и ссадины; Александра указывала на то, что об этом пусть заботятся их девушки, а ей важно, чтобы он был в безопасности.

Ни к какому решению они не пришли. Магнуссон лишь обещал, что постарается обойтись без драк, но временами всё так же приходил взъерошенный и со сбитыми костяшками на руках.

Александра встречала его на пороге и обнимала, утыкаясь лицом ему в грудь, слыша, как тяжело бьётся сердце Вильяма, и чувствуя, как ледяная рука страха отпускает её собственное сердце.

В такие моменты она любила Вильяма наравне с обидчивой ненавистью за то, что он снова заставил её волноваться; любила сильнее, горячее и неистовей, чем в обычные дни. И была счастлива — просто потому, что он жив.