Нас нет (СИ)

Магнуссон ничего не говорит, когда слышит, как все обсуждают уход Криса и Александры вчера из школы: «Они шли рядом, совсем близко, и на ней была его толстовка!», — но девушке мучительно знать, что слухи кружат над Вильямом, словно вороны.

Она не знает, кто распустил слух, кто видел их, выходящих вместе, и чья больная фантазия сразу же сгенерировала для происшедшего подобное оправдание.

Почему человек, сделавший это, не подумал, что это нормально — они из одной компании, самые близкие люди Вильяма Магнуссона?

У Александры нет ответа. Ей не стоит и думать об этом, но отчего-то она чувствует вину и стыд. Словно действительно сделала что-то, за что её могут осудить, что-то, за что Вильям никогда не сможет её простить.

Хочется объясниться, хотя в этом нет никакой нужды. Просто Александре не нравится, что кто-то смеет вторгаться в их мир и пытаться задеть Вильяма через неё.

Сердце её сжимается. Александра берёт Вильяма за руку, пока они идут по школьному коридору.

Пожатие его крепкой тёплой руки, незримая поддержка, кроющаяся в этом прикосновении, сильное чувство, спасающее её из года в год, приносит покой.

И маска Снежной королевы, дрогнувшая на секунду, вновь проявляется на её лице.

Александра сможет это пережить, сможет не показать людям, как её задевают их домыслы, безосновательные подозрения, — и всё лишь из-за того, что в какой-то миг она и Крис остались одни, без Вильяма. И это при том, что все знают, сколь много времени они проводят втроём. Что бы они сказали, увидев её с кем-то ещё?

— Эй, уже слышали? — Крис догоняет их в коридоре. Он запыхавшийся и с блестящими глазами, и Александра почти уверена, что только что парень был с очередной девушкой.

Если бы народ не видел, что Александра сейчас с Вильямом, решил бы, что эта девушка — она?

Вильям поворачивает голову и смотрит на друга, но тот улыбается и глядит на Александру:

— Мы с тобой вчера переспали. Правда, так и не понял, где это случилось. Некоторые утверждают, что мы занимались сексом, пока Вильям спал за стенкой, — ухмыляется Шистад.

В эту секунду Александре хочется его ударить.

А ещё её посещает мысль, не мог ли пустить этот дикий слух сам Шистад? Ему нравится её дразнить, нравится оставлять за собой последнее слово, и, главное, он любит разговоры о себе и девушках.

Александра тут же отметает это предположение. Крис мог бы подразнить её подобным образом, но с Вильямом он бы так не поступил.

Есть границы, которые не переступает даже Крис Шистад.

Его дружба с Вильямом всегда казалась Александре какой-то досадной ошибкой, — с той самой минуты, как они познакомились с Крисом шесть лет назад, — но со временем она с неохотой признала, что друг из Криса получился что надо. Каким бы засранцем он ни был, сколько ни опробовал постелей, — если Вильяму требовалась помощь, он бросал всё. И наоборот.

Это был пример настоящей мужской дружбы, и Александра знала, что ни один из них не разрушит её из-за девушки, из-за неё — в том числе.

И она любила их за это — даже Криса, этого идиота с его извечными тупыми шуточками и похотливой улыбкой. При других обстоятельствах Александра с тем же успехом возненавидела бы его.

— Я уехал утром, кстати. Тебя ведь не смутили скомканные простыни, Вильям?

— Хватит, — одёргивает Александра и сама удивляется тому, насколько сух её голос.

Между бровями Криса пролегает маленькая складка, словно парня удивляет враждебная реакция девушки на его шутку.

— Брось, Алекс. Мы все знаем, насколько это нелепо. Особенно учитывая особенность твоего организма, которая проявилась именно вчера… — Крис морщит нос, продолжая улыбаться. — Представь, насколько было бы неудобно.

Ольсен нехотя думает о платье, которое она застирала, но пятно так и не сошло. Толстовка Шистада тоже осталась в стирке.

— Алекс? — переспрашивает Вильям.

— А, да, — спохватывается Крис. — Мы с Алекс пришли к выводу, что уже довольно хорошо знаем друг друга, чтобы я называл её Алекс. Верно, Алекс?

— Заткнись, Шистад.

Эта фраза, вернее то, как она была произнесена, — убийственно тихо — заставляет парней посмотреть на девушку. Мертвенно-бледная Александра смотрит на Криса так, словно, если бы могла, прожгла бы его насквозь.

— Ты чего? — сдаёт позиции Шистад, и улыбка сползает с его лица. — Это же просто шутка.

— Ты в порядке? — почти одновременно с ним спрашивает Магнуссон.

— Да, — отвечает Ольсен и выдыхает. — Мы можем просто… поговорить о чём-то другом?

Александра не может объяснить Вильяму, откуда пошли слухи, не может утешиться в его руках, когда вокруг полно падальщиков. И ей не хочется мусолить эту тему таким образом; это не смешно, совсем не смешно, Шистад.

Александра выглядит немногим лучше вчерашнего, и у Криса в голове мелькает мысль, не было ли у неё сегодня приступа. И почему она так остро отреагировала на какую-то чушь, выдуманную школьными сплетницами?

И тут же — другая мысль, более яркая, отрезвляющая: «Не может ли этот слух вызвать у неё приступ?». Крис Шистад не разбирается в медицине и причинах панических атак, однако сама возможность этого вызывает в нём отторжение.