Нас больше нет

– Увидишь, – бросила женщина через плечо.

– Опять тайны? – мрачно поинтересовался Женя, останавливаясь.

Его спутница обернулась, взглянула устало, недовольно.

– Не вынуждай меня, ладно? Прости, но ты мой пленник, я отвечаю перед полковником за каждый твой шаг. И если ты сделаешь что-то не так, мне придется собственноручно избавиться от тебя, а я этого не хочу.

– Так избавься сейчас! Прекрати меня мучить, я не заслужил! – запальчиво воскликнул парень. Часовые у дверей удивленно обернулись в их сторону.

Алексеева прижала его к стене, схватила за воротник рубашки.

– А теперь послушай меня! – раздраженно зашипела она. – Сейчас ты закрываешь свой рот и молчишь до тех пор, пока я не дам тебе слово, ясно? Я не для того унижалась перед полковником, пытаясь спасти тебе жизнь. Один неверный шаг – и больше мне не удастся тебя вытащить, а смерть твоя будет такой, что ты и представить себе не можешь. Я обещала рассказать тебе всю правду, ты ее получишь. Все вопросы – наедине. Пока что – смотри, слушай и молчи. И еще: ты почувствовал себя героем, вытащив из бункера своих товарищей. Вспомни, что с ними случилось, и не делай глупостей. Вздумаешь бунтовать – не говори потом, что тебя не предупреждали.

– Как скажешь, – неожиданно покорно согласился парень.

– Ты можешь пытаться обмануть полковника, друзей, кого угодно, но мне врать не надо, – серьезно сказала Марина, отпуская его. – Я тебе не враг, и зла не желала никогда, хоть ты теперь вряд ли мне поверишь. Клянусь честью, больше никаких игр и манипуляций, только правда и мое искреннее расположение. Поэтому прекрати вынашивать планы мести, у тебя ничего не выйдет, сделаешь хуже и себе, и мне.

– Честью? – насмешливо переспросил Женя. – У тебя нет чести.

Он заметил, что женщина вздрогнула, со злым удовлетворением понял, что задел ее за живое, и сам удивился своей мелочной мстительности.

– Нас ждут. Иди вперед, – приказала Марина. Она была бледна как смерть, лишь на щеках вспыхнули полосы нездорового румянца.

Парень морщился от боли, сопровождавшей каждый шаг, но терпел и молча шел, ощущая на затылке тяжелый взгляд Алексеевой.

Она остановила его перед простой деревянной дверью и втолкнула в кабинет. Юноша замер у порога, оглядывая присутствующих. Ему вновь стало тяжело дышать. За столом устроился полковник, напротив – его отец и начальник убежища «Метровагонмаша» Олег Семенович. Марина вошла следом, кивком указала пленнику на жесткий стул и села рядом с Рябушевым. У закрытой двери замер часовой с автоматом наизготовку.

– Ну что же, кажется, теперь все в сборе, – удовлетворенно заметил Андрей Сергеевич. – Как вы понимаете, отныне в городе осталось только два бункера. «Метровагонмаш» и Конструкторское бюро прекратили свое существование. Думаю, вы осознаете также, в каком положении вы оказались.

Толстяк Рыбаков мелко затрясся, красный и потный, умоляюще взглянул на полковника.

– Андрей, вы обещали, там наши дети, наши жены, вы обещали мне, я поверил вам, пожалуйста… – бессвязно забормотал он, протягивая дрожащие руки. Мужчина выглядел жалко.

Егор Михайлович молчал, исподлобья глядя на собравшихся. Марина вдруг поняла, насколько они с сыном похожи – те же глаза, тот же упрямый протест без слов. Женя из своего угла смотрел точно так же, но его черты еще не потеряли юношеской мягкости.

– Что, в конце концов, здесь происходит?! – парень не выдержал напряжения, начисто забыв обещание, данное Алексеевой. Она взглянула на него с немой укоризной.