– Моя мать… уже не будет плакать, – с трудом выговорила она.
Темные глазки миссис Бурбур снова заглянули в глаза Дафны, как в прозрачную воду, – и вот она, Дафна, в ночной рубашке в голубой цветочек, сидит наверху лестницы, обхватив колени, в ужасе глядит на маленький гробик, стоящий на крышке большого, и рыдает, потому что маленького мальчика похоронят в одиночестве, в ящике, вместо того чтобы положить его с матерью, и ему будет так страшно!
Она слышала, как вполголоса беседуют мужчины с ее отцом, и как звякает графин для бренди, и как пахнет древний ковер.
Раздалось бурчание кишечных газов. На ковре сидела миссис Бурбур, жуя солонину и с интересом глядя на Дафну.
Старуха встала, сняла гробик и бережно поставила на ковер. Снова потянулась вверх, подняла крышку большого гроба и выжидательно посмотрела на Дафну.
Внизу раздались шаги – горничная, рыдая, пересекла мощенную плиткой площадку и исчезла за дверью, обтянутой зеленым сукном и ведущей на кухни.
Дафна знала, что делать. В мыслях она проделала это уже тысячу раз. Она подняла из гробика холодное одинокое тельце, поцеловала в личико и бережно уложила рядом с их общей матерью. Плач прекратился…
…она моргнула, потому что ей в лицо опять уставились блестящие глазки миссис Бурбур, а уши заполнил звук прибоя.
Старуха повернулась к Кале и выплюнула серию свистящих и дребезжащих звуков – то ли длинную речь, то ли какое-то приказание. Кале начала было отвечать, но старуха резко подняла палец. Что-то переменилось.
– Она говорит, это ты должна привести его обратно, – сказала слегка встревоженная Кале. – Она говорит, что далеко, на том краю света, утихла боль.
Интересно, как же эти черные глазки могут видеть.
– Она говорит, ты имеешь силу, как и она сама, – продолжала Кале. – Она часто путешествует по миру теней. Я знаю, что это правда. Она очень известная.
Миссис Бурбур снова слегка улыбнулась Дафне.
– Она говорит, что пошлет тебя к теням, – неохотно продолжала Кале. – Она говорит, у тебя очень хорошие зубы и ты была добра к старушке.
– Э… мне это было совсем нетрудно, – произнесла Дафна и яростно подумала: «Откуда она знает? Как она это сделала?»
– Она говорит, нет времени тебя учить, но она знает другой путь, и когда ты вернешься из теней, ты прожуешь еще много мяса для нее своими замечательными белыми зубами.
Старушка улыбнулась Дафне так широко, что в эту ухмылку едва не провалились ее уши.
– Обязательно!
– Так что сейчас она тебя отравит, чтобы ты умерла, – закончила Кале.
Дафна взглянула на миссис Бурбур, которая ободряюще кивнула.
– В самом деле? Э… спасибо, – ответила Дафна. – Большое спасибо.
Мау бежал. Он не знал, почему или зачем: ноги сами бежали. А воздух… не был воздухом. Он был густой, как вода, и черный, но почему-то Мау видел сквозь него далеко и мог в нем быстро двигаться. Вокруг Мау из земли вырастали огромные колонны и, казалось, уходили бесконечно далеко вверх, к крыше из морских волн.
Что-то серебристое, стремительное пронеслось мимо и исчезло за колонной, а следом еще одно такое же, и еще одно.
Это рыба или что-то вроде рыбы. Значит, он действительно под водой. Под водой и смотрит снизу вверх на волны…
Он в темном течении.
«Локаха!» – заорал он.
«Я не умер! Это нечестно!»
Мау попытался ускорить бег, но он и без того уже бежал быстро как никогда.
«Я не устал! Я могу бежать сколько угодно! Это какой-то трюк, верно? Даже у трюков должны быть свои правила!»
«
– Но это ведь безопасно, правда? – спросила Дафна. Она лежала на циновке рядом с Мау, недвижным и расслабленным, как тряпичная кукла, если не считать подергивающихся ног. – Это должно сработать?
Она старалась, чтобы голос не дрожал, но одно дело было храбриться – точнее, два дела: храбриться и сохранять решимость, когда речь идет лишь о возможности, – и совсем другое, когда краем глаза видишь деловитые приготовления миссис Бурбур.
– Да, – сказала Кале.
– Ты уверена? – спросила Дафна.
«Что это я ною, как маленькая?» Ей стало за себя стыдно.
Кале едва заметно улыбнулась ей и подошла к миссис Бурбур, сидящей на корточках у огня. Корзины сушеных…