Народ, или Когда-то мы были дельфинами

– Ты молодец, – сказал его превосходительство. – Ты построила очень сильную гипотезу. Но, к сожалению, я должен сказать, что это еще не полноправная теория. Тебе нужно найти телескоп.

– Это нечестно! – воскликнула Дафна.

– Нет, это наука, – ответил отец. – Одной возможности недостаточно. Вероятности – тоже! Нужно точно знать, что произошло. Но когда ты опубликуешь свою теорию, множество людей попытаются ее опровергнуть. Чем больше неудач они потерпят, тем более правой ты окажешься. А они, скорее всего, предположат, что какой-нибудь путешественник из Европы приплыл сюда и потерял тут очки.

– И золотые вставные челюсти? – срезала его Дафна.

Она рассказала ему про самую ценную собственность миссис Бурбур.

– Я бы очень хотел на них посмотреть. В них кое-кому будет легче поверить. Не расстраивайся насчет телескопа. Ясно, что ты открыла неизвестную ранее культуру мореплавателей, весьма сведущих в технике. Девочка моя, большинство людей до потолка бы прыгало после такого открытия!

– Я их не открывала, – сказала Дафна. – Это Мау их открыл. Я только заглядывала ему через плечо. Это ему пришлось пройти мимо ста тысяч своих предков. Это их место, папа. Их предки его построили. И высекли на глобусе изображение волны, разбивающейся на фоне заходящего солнца, – такую татуировку носят все мужчины на островах уже тысячи лет. Я ее видела! И знаешь что? Я могу доказать, что в этой пещере до меня не бывал ни один европеец.

Дафна огляделась. Она глубоко дышала от наплыва чувств.

– Видишь золото на богах и на глобусе и большую золотую дверь?

– Да. Конечно, малыш. Это трудно не заметить.

– Вот именно, – сказала Дафна, поднимая лампу. – Оно до сих пор здесь!

Мау сидел, расстелив на коленях карту, принесенную с «Джуди». Официально это было заседанием островного совета или могло быть, будь на острове хоть что-нибудь официальное. На совет мог прийти любой – а поскольку любой мог прийти, многие не приходили. На остров во множестве прибыли новые люди, которых надо было накормить и обиходить; потом, может быть, многие из них отправятся обратно на свои острова, если те еще существуют, но для путешествия нужно быть здоровым и сытым. Это означало дополнительную работу для всех островитян. Кое-кто не явился на совет, потому что ушел в море рыбачить; при выборе между рыбалкой и голосованием рыба обычно побеждает.

– Что, все это красное принадлежит английским брючникам? – спросил Мау.

– Угу, – ответил Пилу.

– Такая куча мест!

– Угу.

– Они неплохие, – сказал Пилу. – Главное, чего они требуют, – чтобы люди носили брюки и поклонялись ихнему богу. Его зовут Бог.

– Просто Бог?

– Ну да. У него есть сын-плотник, и если ты ему поклоняешься, то после смерти взойдешь по сверкающей тропе. Они красиво поют и иногда угощают печеньем.

Пилу пристально посмотрел на Мау.

– Мау, о чем ты думаешь?

– Придут другие люди. Некоторые – с пушками, – задумчиво произнес Мау.

– Верно, – сказал Пилу. – В пещере много желтого золота. Брючники любят золото, потому что оно блестит. Они как дети.

– Большие дети, – заметил Мило, – с ружьями.

– Кале, как ты думаешь, что нам делать? – спросил Мау, не отрываясь от карты.

Женщина пожала плечами.

– Я доверяю девочке-призраку. Отец такой девочки должен быть хорошим человеком.

– А что будет, если я возьму каноэ, съезжу на остров брючников и воткну там свой флаг? – спросил Том-Али. – Тогда их остров станет нашим?

– Нет, – сказал Мау. – Они только посмеются. Флаги – это как ружья, только не стреляют. Если у тебя есть флаг, к нему нужно ружье.

– Ну и что? У нас есть пушки.

Мау замолчал.

– И негодный порох, – заметил Пилу.

– Я думаю… Я думаю, что если рыба-прилипала оказалась в море, полном акул, она должна плавать с самой большой акулой, – сказал Мило.

Эти слова встретили всеобщее одобрение; островной совет делал лишь первые шаги в международной политике, но в рыбах члены совета разбирались.

Все посмотрели на Мау, который опять уставился на карту. Он смотрел на нее так долго, что все забеспокоились. С тех пор как бежали охотники за черепами, Мау как-то изменился. Все это видели. Казалось, при ходьбе его ноги касаются земли только потому, что он им так велит; если с ним заговаривали, он глядел на собеседника взглядом человека, осматривающего новые, одному ему видные горизонты.

– Мы не можем быть сильнее империи, – сказал он, – но мы можем быть чем-то таким, чем она быть не осмеливается. Мы можем быть слабыми. Девочка-призрак рассказала мне о человеке по имени Ис-Ак Ню-Тан. Он не был воином, у него не было копья, но солнце и луна вращались у него в голове, и он стоял на плечах великанов. Король того времени оказал Ню-Тану величайшую честь, потому что он знал тайны неба. И у меня есть идея. Я поговорю с девочкой-призраком.