Народ, или Когда-то мы были дельфинами

– Как я могу тебе ответить? Я не знаю нужных слов. Был мальчик по имени Мау. Я мысленно вижу его. Он так гордился собой, потому что собирался стать мужчиной. Он оплакивал свою семью и превратил слезы в ярость. Если бы мог, он сказал бы: «Да не будет!», и волна укатилась бы обратно, словно ее никогда и не было. Но есть другой мальчик. Его тоже зовут Мау, и голова его не может вместить того, что он узнал. Что он может сказать? Он родился в этой волне, он теперь знает, что мир – круглый, он встретил девочку-призрака, которая сожалеет, что стреляла в него. Он звал себя синим крабом-отшельником, мечущимся по песку в поисках новой раковины, а теперь он смотрит на небо и знает, что любая раковина будет слишком мала. Любая. Как ты попросишь его не быть? Любой ответ неверен. Я могу быть только тем, кто я есть. Но иногда он плачет у меня внутри, зовя своих родных.

– И сейчас плачет? – спросила Дафна, глядя в землю.

– Каждый день. Но очень тихо. Ты не услышишь. Послушай, я должен тебе рассказать. Локаха говорил со мной. Он простер надо мной свои огромные крыла там, на пляже, и прогнал охотников за черепами. Ты не видела?

– Нет. Охотники за черепами бежали, как только упал Кокс, – сказала Дафна. – Ты хочешь сказать, что ты повстречался со Смертью? Снова?

– Он сказал мне, что миров больше, чем чисел. И «не бывает» на самом деле не бывает. Бывает только «бывает где-нибудь еще».

Мау пытался объяснить, а она пыталась понять.

Когда у него кончились слова, она спросила:

– Ты хочешь сказать, что где-то есть мир, где волны не было? Где-то… там?

– Думаю, да… Я думаю, что я почти увидел этот мир. Иногда по ночам, карауля на берегу, я его почти вижу. Я его почти слышу! И там есть Мау, человек, который я, и я жалею его, потому что в его мире нет девочки-призрака…

Она обняла его за шею и осторожно притянула к себе.

– Я бы ничего не стала менять, – сказала она. – Здесь я не какая-то кукла. Я приношу пользу. Люди меня слушают. Я совершила поразительные вещи. Разве я могу вернуться в прежнюю жизнь?

– Ты это собираешься сказать отцу? – В голосе Мау слышалась печаль.

– Да, наверное, что-то вроде этого.

Он осторожно развернул ее лицом к морю.

– Корабль идет, – сказал он.

К тому времени, как они добежали до лагуны, шхуна встала на якорь за рифом. Пока с корабля спускали шлюпку, Дафна пошла туда вброд, настолько глубоко, насколько могла, не обращая внимания на всплывающий вокруг нее подол платья.

Мау смотрел с берега: человек спрыгнул с кормы, как только шлюпка приблизилась к Дафне, и, одновременно смеясь и плача, поддерживая друг друга, двое выбрались на песок. Толпа расступилась, чтобы освободить место для обнимающихся – но Мау следил за двумя мужчинами, вылезающими из шлюпки. На мужчинах были красные куртки, а в руках они держали сложно устроенные палки и смотрели на Мау, словно он был в лучшем случае неприятной помехой.

– Дай посмотрю на тебя, – сказал его превосходительство, отступая на шаг. – Да ты стала совсем… Что случилось? У тебя кровь на плече! У нас на борту доктор, я его сейчас…

Дафна глянула на себя.

– Это просто брызги, – отмахнулась она. – И вообще это не моя кровь. Мне пришлось отпилить человеку ногу, и я не успела помыться.

За спиной у них из шлюпки вылез третий солдат с толстым рулоном и принялся его разворачивать. Он нервно поглядывал на Мау.

– Что здесь происходит? – резко спросил Мау. – Почему у них ружья? Что делает этот человек?

Он шагнул вперед, и два штыка загородили ему путь.

Дафна повернула голову и отстранилась от отца.

– Что такое? – решительно спросила она. – Вы не можете запретить ему ходить по его собственной земле! Что в этом рулоне? Флаг, верно? Вы привезли флаг! И ружья!

– Малыш, мы ведь не знали, что мы тут найдем, – сказал слегка опешивший отец. – Видишь, у вас тут пушки.

– Ну да, у нас тут пушки, – пробормотала Дафна; ее саму, кажется, страшно смутила эта вспышка гнева. – Они только для виду.

Но тут гнев вернулся.

– А эти ружья – нет! Ну-ка опустите их!

Его превосходительство кивнул солдатам, которые опустили мушкеты на песок – осторожно, но очень быстро. На шум пришел Мило, а он умел угрожающе выситься.

– И флаг! – добавила Дафна.

– Эванс, будьте добры, подержите его пока так, – сказал его превосходительство. – Понимаешь, малыш, мы не хотим ничего плохого этим… э-э-э… – он бросил взгляд на Мило, – милым людям, но нам нужно укрепить свои претензии на острова Четвертого Воскресенья Великого Поста. Мы утверждаем, что они являются лишь частью архипелага Государственного Выходного Дня…

– Кто это «мы»? Ты?

– Ну, в конечном итоге король…

– Он не получит этот остров! – заорала Дафна. – Чего захотел! Обойдется! Он еще с Канадой не разобрался!

– Милая, кажется, лишения, перенесенные тобою на этом острове, не прошли даром… – начал его превосходительство.

Дафна отступила на шаг.

– Лишения? Да я не променяю этот остров ни на что на свете! Я помогала при родах! Я убила человека…

– Того, которому ты отпилила ногу? – спросил сбитый с толку отец.