Напролом

— Хорошо! — сказала принцесса, словно здесь больше и говорить было не о чем, и с облегчением завела речь о лошадях, о сегодняшнем триумфе короче, о более приятных волнениях, намеренно и умело уводя нас от чуждого ужаса жестокой стали к привычной и знакомой опасности свернуть шею.

К тому времени, как мы были в центре Лондона, принцессе удалось восстановить ощущение, что все в порядке. Как будто я всегда езжу в ее машине, как будто того внезапного нападения вовсе не было. Я думал, что она бы не забыла о приличиях даже на эшафоте, и был благодарен ей за это, что она успокоила нас.

Когда до дома оставалась всего миля и сумерки уже сменялись ночью, принцесса спросила Томаса, не согласится ли он отвезти ее племянницу в Чизик, как обычно, а потом забрать ее после работы. — Конечно, мадам.

— А может, я ее подвезу? — предложил я. — Чтобы не задерживать Томаса.

— В два часа ночи? — спросила Даниэль.

— А что?

— Ну о'кей.

Принцесса по этому поводу ничего не сказала и никаких чувств не выказала.

— Тогда, Томас, вы, видимо, можете быть свободны. — Потом обратилась ко мне: — Если вам надо в полицию, Томас вас отвезет.

Я покачал головой.

— В полицию я не пойду.

— Но эти ужасные люди… — возразила она.

— Если я пойду в полицию, о вас напишут в газетах.

— О-о! — протянула она. Ее вовсе не прельщало оказаться героиней статьи о том, как она спасла своего жокея от банды головорезов с ножами.

— Поступайте, как сочтете нужным, — проговорила она.

— Хорошо.

Томас остановил машину возле ее дома на Итон-сквер и открыл дверцу машины. Оказавшись на тротуаре, я поблагодарил принцессу за приятную поездку.

Все-таки учтивость побеждает все. Чуть заметно улыбнувшись, она сказала, что мы, несомненно, увидимся в Аскоте, и, как обычно, протянула мне руку и приняла мой легкий поклон.

— Просто глазам своим не верю! — сказала Даниэль.

— Когда умеешь себя правильно вести, — мягко сказала ей принцесса, — можно справиться с любой опасностью.

Я купил себе рубашку и анорак, устроился в гостиницу на ночь, задержался в холле, чтобы взять напрокат машину в расположенном там агентстве.

— Мне нужна хорошая машина, — сказал я. — «Мерседес», если можно.

Мне обещали, что поищут. В номере я снял с себя распоротые и испачканные кровью рубашку и пиджак, переоделся в новое и снова принялся звонить по телефону.

В «Золотом льве», телефон которого я нашел в справочнике, мне сказали, что да-да, конечно, никаких проблем, комната останется за мной, у них есть номер моей кредитной карточки, очень жаль, что я задержался, разумеется, мои вещи будут в полной сохранности.

В техобслуживании сказали, чтобы я не беспокоился, они заберут мою машину с ипподрома в течение часа. Если я позвоню утром, они мне скажут, куда ее отвезли.

Мой автоответчик был забит сообщениями с просьбами перезвонить от полиции, моей соседей, директора моего банка, Розы Квинс, трех тренеров и Сэма Леггата.

Соседка, пожилая вдова, была необычайно взволнована, поэтому я перезвонил ей первой.

— Кит, дорогой, надеюсь, я правильно поступила, — сказала она. — Я увидела в вашем доме незнакомого человека и сообщила в полицию.

— Правильно, — согласился я.

— Время было обеденное, я знала, что вы в Тоустере. Я всегда слежу за вашими скачками. Четыре победы! Только что передавали по радио. Вы молодец.

— Спасибо. Так что было в доме?

— Да на самом деле ничего. Когда приехала полиция, я вышла и открыла им дверь своим ключом. Они приехали всего минут через пять, но в доме уже никого не было. Я чувствовала себя ужасно глупо, но потом один из полицейских нашел разбитое окно, и когда они осмотрелись внимательнее, то сказали, что здесь кто-то был и что-то искал. Насколько я поняла, ничего не пропало. Ваши награды не тронули. Но окно в уборной было разбито.

Я вздохнул.

— Спасибо вам большое. Вы молодец.

— Я попросила Педро из соседнего дома вставить стекло. Мне не хотелось оставлять окно разбитым. Так ведь кто угодно может влезть.

— Вернусь — приглашу вас в паб.

Она хихикнула.

— Спасибо, дорогой мой. Это будет чудесно!

В полиции мне ничего нового не сообщили. Сказали, что я должен вернуться и проверить, не пропало ли чего.

Потом я позвонил банкиру. Он что-то жевал.

— Извините, — сказал он. — Я обедаю. Днем, во время ленча, в банк приходил человек, который хотел положить на ваш счет три тысячи.

— Что за человек?

— Я его, к сожалению, не видел. Меня не было. Чек был не личный, а банковский.

— Ч-черт! — сказал я с чувством. — Не беспокойтесь, на вашем счету его не будет. Я приостановил принятие вкладов, как мы и договаривались. Чек лежит в сейфе у меня в кабинете. Что с ним делать?

— Порвите его при свидетелях, — сказал я.

— Ну что вы, так же нельзя! — запротестовал он. — Ведь кто-то же заплатил за него три тысячи фунтов!

— Где его выдали?

— В одном из банков в Сити.

— Вы не могли бы узнать у них, кто его приобрел?

— Ладно, завтра попробую. И, будьте так добры, выдайте мне ваше распоряжение в письменном виде как можно быстрее.

— Хорошо, — сказал я.

— Да, а вы молодец! Я слышал о ваших победах по радио.