Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Значит, отец где-то среди смертных? — проговорила Нана. — Значит, среди них надо его искать…

— Это не так просто. Для него было поставлено условие, что он не может испускать флюиды божественности, чтобы не привлекать к себе других мелких божков, случайно избежавших Тартара, а то вдруг это повлекло бы заговор.

— Бог неба на земле среди смертных… Века…

— И не только он. Мы помиловали и бога Океана с его женой Тефидой на тех же условиях, что и Ану. Всё-таки хозяин такой большой воды. Тоже ведь мог бы поднять всю влагу в Космос. Не стали мы трогать и солярные божества. А эта тварь Геката наслала морок на циклопов и они не смогли заковать её в цепи. Бежала куда-то, пряталась все сумерки и гадила, как могла.

— Отлично. Значит Ану был в безопасности всё это время. Тогда я могу быть спокойна, что он не пропал в Хаосе и не томится где-нибудь в недосягаемых глубинах Тартара. Я найду его. Мне помогут.

— А мне помогут? — голос Света снова слёзно задрожал.

— Хорошо. Предстань передо мной, какой ты есть.

====== Часть 34 ======

И перед Наной соткалось из воздуха непонятное существо — безгранично уродливое, с множеством рогов, кроваво-красной кожей, лицом не человека, а какой-то омерзительной смеси козла, летучей мыши, динозавра и обезьяны. Оно было голым, только пах прикрыт кожаной набедренной повязкой. Нана не могла не сморщиться от ужаса и гадливости. И тут же сжалось сердце от боли: вот это существо, внутреннее уродство которого вылезло на его внешность, когда-то родила она сама. Это её сын, её ребёнок.

Она материализовала лежанку, приказав Свету лечь на неё. И заявила: он должен полностью вверить ей себя, если хочет, чтобы она помогла ему.

Он был послушен, полностью послушен.

Аграт-бат-Махлат стояла за спиной Наны, но та была уверена, что девчонка никак не сможет помешать ей выполнить задуманное. И была права.

Свет был погружён в крепкий сон без сновидений и его мать начала работу над ним, покрывая его своим энергетическим облаком…

Всё было закончено где-то через полтора часа.

Облако было снято.

Аграт-бат-Махлат, всё это время сидевшая в кресле в томительном ожидании, теперь тихо сжала ладонями побледневшие щёки…

Свет был пробуждён от сна заклинаниями матери.

Маленький горбун, ставший наполовину меньше своего изначального роста, протирал глаза от сна. И когда он закончил это делать, на его лице можно было отчётливо разглядеть огромное чёрное мохнатое родимое пятно, закрывавшее половину его невзрачного жалкого лица.

Аграт-бат-Махлат громко закричала.

— Что, что? — вскинулся Свет и, подскочив, ринулся к большому зеркалу, висевшему на стене. Увидев своё отражение, он завопил ещё громче, чем его дочь, его ноги подкосились и он осел на пол, жалобно скуля.

— Свет, — услышал он голос своей матери, — я могу простить тебя то, что ты пытался меня изнасиловать и спихнул меня в Тартар. Но ты предал богов и ещё от Эрешкигаль я слышала, какие зверства творил ты в эпоху сумерек, сколько чистых душ сгубил искушениями и лестью. Это простить невозможно. Я знаю, что красота — это великая сила, поэтому я не могу вернуть её тебе. Уверена, ты использовал бы её во зло и богам, и людям. Я избавила тебя от неестественного обличия и дала тебе внешность урода. Уроды живут среди людей, они не пугают никого, как чудовища, так что ты можешь выбраться из своей подземной могилы и жить в обществе. Тебе будет нелегко, но может, хоть страданиями ты очистишь свой внутренний мир от зла и грязи. И пусть тебе больше не придёт в голову попытаться кого-то изнасиловать. Я лишила тебя мужской силы до конца бессмертия. Так будет лучше и для тебя, и для окружающего мира.

— Н-но я ж-же рассказал тебе всё о твоём отце Ану, — прохрипел Свет, ложась на пол, как будто полностью обессилел.

— Свет. Послушай меня. Оставаться с такой злой и грязной сущностью, как у тебя, уносить её в череду смертей и рождений, весьма опасно для тебя самого. Всё возвращается, все наши деяния. В прошлом красота породила твою гордыню, а гордыня — все остальные грехи. Если тогда красота испортила тебя, возможно, теперь она погубит тебя окончательно. Сейчас не время тешить свою гордыню. Настало время каяться, Свет, каяться!

— Сжалься надо мной! Я не могу предстать перед обществом таким уродом, как не мог этого в облике чудовища. Мать! Мать моя! Пожалей меня!

— Если я тебя сейчас пожалею, то погублю. Жаль, ты этого никак не можешь понять. Уходи, Свет. Уходи по-хорошему. Наши пути должны разойтись. Давай расстанемся мирно.

Обезумевшие глаза Света наполовину вылезли из глазниц:

— Значит, ты ничего не изменишь? Значит, ты не сжалишься?

— Уходи, Свет.

Несчастный горбун ещё долго умолял мать о жалости, но та была непреклонна, как в своё время Фемида, осудившая Прометея на суровое наказание.

Наконец, Свет понял, что не смягчит сердца Инанны и с плачем опустился под землю — снова в тёмную подземную могилу, Аграт-бат-Махлат последовала за ним.

Едва Свет покинул Нану, как перед ней возникла фигура Эрешкигаль.