Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— То есть, получается, если сын Метиды ушёл до конца сумерек, а боги находились в Тартаре долгое время, мир оставался без богов? Как странно, кто же поддерживал этот мир? Кто отвечал за дожди и ветры, за урожаи? Например, если боги плодородия не благословят почву, она не родит. А люди до сих пор занимаются земледелием и, вроде, питаться стали даже лучше прежнего.

— Признаться, когда старика утянуло в Хаос, я тоже думал, что человечество начнёт вымирать от голода. Честно говоря, это даже давало мне некоторую надежду, что небесному войску всё-таки придётся встать под моё руководство и освободить богов в Тартаре. Не могли же они допустить, чтобы человечество сгинуло медленно и мучительно. Но после ухода сына Метиды остался такой могучий запас жизненной энергии, что по сей день питает всё живущее на земле. Почва родит, деревья растут, люди и животные плодятся.

Нана усмехнулась:

— Неплохо. Не знай смертные, что боги им уже не нужны, они бы и не поклонялись этой иллюзии: якобы ещё живому сыну Метиды.

— После его ухода на земле хорошо похозяйничал мой внучек и твой сынок Свет…

— Да, — с досадой поморщилась Нана. — Эрешкигаль много рассказывала мне о его делишках.

— Значит, моя другая дочь Эрешкигаль тоже на свободе?

— Да, и, как это ни странно, она стала моей лучшей подругой. Она уболтала меня, что сейчас глупо вспоминать старые обиды и сводить счёт и вот результат: богиня смерти и богиня любви вместе неразлей-вода.

Уран-Ану задумчиво произнёс:

— Несомненно, это к лучшему. Вы сёстры, а сёстрам лучше жить в мире и прощать друг друга. Тем более, вы дочери одного отца, но вы не рождены этой… Вы рождены от меня и от энергий: ты — от энергии моря, она — от энергии подземной тьмы, но не земли. Если бы Эрешкигаль была рождена именно той, чьё имя я и не произношу, я бы не признал её своей дочерью тоже. Где она сейчас?

— Наверняка развлекается, как может. Но если ты хочешь её увидеть, то это будет нетрудно: она всегда приходит сюда, в это жилище, видимо, не может без меня жить.

— Приятна такая привязанность сестёр, которые прежде враждовали. Значит, нас в этом мире будет трое…

— Отец, другие боги тоже освобождены из Тартара. Они даже кучкуются где-то в отдалённых местах и что-то там строят, причём, вместе с богами других пантеонов. Но я там ещё не была. Я ничего не слышала о богах месопотамского пантеона, а вот в олимпийском сменилась власть и у власти там женщина, — Нана засмеялась.

— И кто же это?

— О! Многие богини грезили о том, чтобы стать главой какого-нибудь пантеона, но сбылась эта безумная мечта у Фемиды.

— Вот как, — прищурил голубые глаза Уран-Ану. — Так вот в чём причина того, что ты не торопишься в компанию этих богов.

— Точно так. Не знаю, во что это всё может вылиться.

— Однако, две одинокие богини — ты и Эрешкигаль, ну, теперь ещё и один старый евнух, это не сила.

Нана загадочно улыбнулась:

— А пантеон многоруких богов, которых даже не решился коснуться сын Метида, это сила?

— Без сомнения, но не наша.

— Как знать. Времена изменились, отец. Если раньше мы, боги, жили обособленно и все пантеоны держались особняком, не считая некоторых богов, который действовали в нескольких пантеонах, то теперь наступило время слиться вселенным и стать единым целым.

— Это как?

— Просто боги других вселенных, оказавшись свободным от власти судьбы, решили, что они сами могут выбирать себе жён и мужей. И даже супруг из другого пантеона предпочтительней, чем из собственного. Это как у смертных: они ведь не вступают в брак с сёстрами и братьями, а ищут партнёра из другой семьи. Так теперь и с богами. Вот, например, у Гефеста опять новая жена: богиня из пантеона многоруких. Вот и я собираюсь замуж за бога из Тримурти, — Нана широко улыбнулась и щёки её ярко зарумянились.

— Тримурти? Знаю таких богов, бывал я в их пантеоне, хотя и не часто. Я бог неба и у них, но Бхудеви явно пользуется бОльшей популярностью, чем я. Не могу сказать, что я от этого в восторге. Но кто из троих богов твой жених? Надеюсь, не все трое? — пошутил Уран-Ану.

— Нет! — засмеялась Нана. — Из всех троих мне нужен только один и имя его — Вишну.

— Стало быть, он больше не женат на Лакшми? Ведь он давал клятву иметь только одну жену.

— Лакшми стала женой Гефеста. Что же ты скажешь о моём выборе, отец? Ты одобришь и благословишь?

— Ну, разве могу я воспротивиться тому, чтобы супругом моей дочери стал сам Вишну, бог — воплощение самой добродетели. Конечно, я благословлю ваш союз. И, конечно, всё к лучшему, что пантеоны, наконец, избавились от своих границ и браки между богами разных вселенных не стали чем-то необычным. Я одобряю всякое уничтожение границ. Я — Небо, а разве на небе бывают границы? Разве атмосферу можно расчертить или возвести на ней стены? Разве вот раи были разные, принадлежали разным вселенным. Наверно, именно поэтому там происходило столько неправильного. Небо против границ для всего возвышенного!

— О да, границы требуются только для того, чтобы оградиться от врагов. А богам сейчас не время враждовать.