Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

Мохан посмотрел на неё взглядом, полным любви и принялся вытирать её слёзы.

— Но теперь-то у тебя есть такая любовь. Зачем же ты плачешь? Когда у тебя текут слёзы, мне кажется, что это по моему сердцу течёт раскалённый металл. Я люблю тебя и ты любишь меня. Разве ты менее счастлива, чем эта Эвридика?

— Я счастлива, но иногда… Что-то как будто пронзает мне грудь… Ведь мы тоже станем смертными, Мохан… Что если мир, куда мы уйдём… Вот так оторвёт нас друг от друга… Как Орфея и Эвридику?..

— Любимая, ты боишься смерти и разлуки, потому что кое-что постоянно сбрасываешь со счетов. Когда к тебе приходят Молящиеся Самим Себе ты внимательно слушаешь их? Разве нам не доступен Высший Мир, где для любящих уже нет разлук?

— Я слушаю, но мне не понятен их мир и он сильно пугает меня. Я не чувствую, что там можно обрести защиту, мне кажется, там можно только обрести опасность.

— Тебя просто пугает непонятное. Но это лишь иллюзия непонятного. Просто нужно собрать знания — и страх пройдёт. Просто верь мне и слушай меня. Ты же будешь мне послушной женой?

— Не сомневайся, — Нана потянула носом и слёзы перестали струиться из её глаз. — Слушаться тебя будет для меня всё равно, что есть сладости.

— Шоколад? — улыбнулся Мохан.

— Кроме шоколада есть много других сладких вещей.

— Ах, сладкоежка! — захохотал Мохан, снова наклоняясь к её лицу и покрывая его поцелуями. Нана обхватила руками его могучую шею и принялась отвечать на поцелуи.

Затем Мохан, перепрыгнув через неё, устроился рядом с ней на кровати, облокотившись на подушки.

— А этот ваш Аид не чужд милосердия, если посочувствовал этому Орфею, — задумчиво произнёс он.

— Аида совсем незаслуженно ненавидели и боялись смертные, — ответила Нана. — И изображали его уродливым злобным стариком на картинах. На самом деле он был молод и красив, как большинство из богов. Да и благороден. Поэтому и создал Элизиум для людей с чистой душой, чтобы они не мучились незаслуженно в непроглядной тьме без света и радости, где было место только грешникам. Да и не вечно держал он души у себя в плену, многие рождались снова в мире людей. Он был хорошим. Правда, меня смутил тогда этот его поступок с Персефоной, мне показалось это не очень правильно, её похищение, без добровольного согласия. Мне было жаль девушку, она так любила жизнь, природу, а тут обречена жить под землёй… Ну, я тогда подсластила, как могла её горькую долю и помогла ей полюбить Аида. Ведь исправить-то уже ничего было нельзя. Всё равно одну треть года ей сидеть в царстве мёртвы. А с мужчиной, к которому питаешь нежные чувства, это легче. Аид и Персефона были мне за это благодарны. Они были моими хорошими друзьями. А теперь и не знаю, где они…

— Познаю твои светлые стороны. Ты посочувствовала несчастной девушке и помогла, как могла, значит, у тебя доброе сердце.

— Ох, тут бы и камень посочувствовал. Бедняжка, тяжёлая судьба, ох, тяжёлая. Разрываться между двумя мирами, тосковать то по мужу, то по солнцу и матери, это будет погорше шоколада без сахара… Так что не слишком я облегчила ей участь. Разве что немножко. Хотя мне в пору думать сейчас о себе самой. Мы расстанемся с тобой всего на несколько дней, а я уже скучаю.

— И я скучаю. Взять, разве и тебя с собой в рай, хоть тебе, наверно, поначалу будет там непривычно? Я буду занят и не смогу уделять тебе достаточно времени, но мы будем, по крайней мере, в одном пространстве.

— Мохан, возьми меня с собой!

— Хорошо, любимая, ты отправишься со мной. Я тебя отлично устрою до нашей свадьбы. Ты можешь пожить до нашей свадьбы во дворце Бхудеви, она наверняка будет рада обществу богини любви, ведь ты ей не чужая, она прародительница и вашего пантеона…

Нана дёрнулась всем телом и глаза её возбуждённо округлились:

— Во дворец к Бхудеви? То есть, к Гее? Нет, нет, только не к ней! Я предпочту ночевать под открытым небом, чем под её крышей!

— Ты её не любишь?

— А разве ты ещё ничего не знаешь из книги Судьбы о которой ты мне говорил?

— Я не всё успел прочесть, ведь я всё время посвящал тебе. Я много дней находился в состоянии невидимости, наблюдая за тобой, ждал удобного случая для знакомства. Когда же мне было время читать?

— Хорошо, тогда я расскажу тебе сама. Она была женой моего отца Урана…

— Об этом я слышал, что она была женой бога неба, которого у нас звали Дьяусом, но в нашем пантеоне он появлялся редко.