Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

Лицо Мохана склонилось над её лицом. Его глаза, казалось, хотели утянуть её в свою бархатную ласкающую глубину, залюбить, занежить, оставить там навечно — и одновременно в них был всё тот же непонятный мягкий укор.

— Видишь, Нана, любить смертного не совсем удобно, — тихо проговорил он и в голосе его также звучала та же ласковая укоризна.

Прозрение, наконец, посетило её.

— Ты — бог, — пробормотала она. — Я подумала, что смертные, что так обустроили этот мир, вплоть до того, что им немножко стал доступен даже выход в космос, стали больше походить на богов… Не все, конечно, но кто-то из них вполне может сойти за бога — красотой, умом, утончённостью… Но мне всё-таки следовало разглядеть в тебе бога — в самом начале… Кто же ты, из какого пантеона, прекрасный бог?

— Я Вишну из Тримурти, ну, тот самый урод, у которого живот, как бочонок с пивом, тонкие кривые ноги, тройной подбородок и плешь на голове, — в глазах Мохана заиграли смешинки.

— Понятно. Ты был невидимым и слушал все мои разговоры. Но ведь это некрасиво — подслушивать…

— Ты тоже была не в меру любопытна, даже превзошла в этом меня — ты пыталась прочесть мои мысли.

— Зачем же ты сразу не сказал, что ты — бог? Зачем допускал, чтобы я была в заблуждении и считала тебя смертным? Ведь это ложь.

— Поначалу я просто подумал, как бы ты любила меня, если бы считала смертным. Это была игра, не ложь. А кроме того, я постоянно давал тебе знаки, чтобы ты догадалась, что я не из простых.

— Но ты их не умела считывать, а я сразу догадалась, — промурлыкала Эрешкигаль-кошка, всё ещё сидевшая на животе Наны и вылизывавшая себя.

— Допустим. Но ведь я страдала, что переживу тебя, что не смогу дать тебе бессмертие… Ты заставил меня страдать. Это было жестоко.

— А то, что ты собиралась превратить меня в фикус, не было жестоко? — Мохан пытался говорить строго, но глаза его выдавали, что он едва сдерживает смех. — Подумай сама, легко ли быть живым фикусом: полная неподвижность, сильнейший стресс от непривычного состояния, ужас от непонятного и полная зависимость от того, кто держит в руках горшок, в который ты посажен!

— Я же думала, что так спасу тебя от смерти! Если бы я знала, что ты бог, я бы не пришла в такой ужас от мысли, что Арес может тебя убить! Если бы я знала, что ты не смертный, я бы спокойна была!

— А я-то думал, милая, что тебе удобно со смертным. Ведь смертный может стать твоей самой интересной игрушкой! Можно подстроить его под свои удобства. Захочешь — усыпишь его, чтобы отправиться по своим делам в ночь, захочешь каких-то действий — внушишь ему, что так надо делать, он даже будет плясать, как медведь в цирке. Удобства и забавы — это лучшее, что может быть. Так она говорила, Эрешкигаль, когда предлагала тебе завести смертного любовника? — брови Мохана сурово сошлись на переносице, но казалось, что он сейчас не сдержится и покатится от смеха по полу.

— Но я имела в виду, что это Эрешкигаль может так поступать со своим любовником, а не я с тобой, — ответила Нана. — Ты никогда не был для меня просто игрушкой. Ты же наверняка слышал и другие наши разговоры с Эрешкигаль, как ты мне дорог.

— Угу… А кто рылся в моих извилинах? Кто пытался меня усыпить? Разве это не отношение ко мне, как к игрушке?

— Каждая женщина хочет знать мысли своего возлюбленного, как и мужчина не прочь узнать, что думает его любимая. Насчёт усыпить, я только хотела, как лучше, зачем тебе волноваться, что я выхожу ночью по делам…

— Она хотела, как лучше! — всплеснул руками Мохан. — Она так решила за нас двоих. Так знай, милая, бог-возлюбленный не так удобен, как возлюленный-смертный. Со мной нужно считаться. У жены не может и не должно быть никаких тайных дел от мужа — если они равны, а не так, что муж — твоя игрушка. Но на тайну собственных мыслей мы оба имеем права. Если я захочу, я скажу тебе, что я думаю. Не захочу — ты не сможешь это прочитать в моей голове. Ты не будешь мне внушить поступать так-то и так-то. Попросить — да. Но не навязать, не внушить силой божественной энергии, как мы иногда делаем это смертными. Я не буду твоей марионеткой. Но я люблю тебя, как любит бог. Ты же знаешь, смертные не могут любить так сильно, как боги. Если тебе нужна моя любовь, а не удобный мужчина, то, Нана, мы можем продолжить наши взаимоотношения и вступить в брак.

— То есть, ты женишься на мне?

— Да. Если ты любишь меня, не как игрушку, и готова воспринимать, как равноценного.

Глаза Наны также начали смеяться.

— Была у меня игрушка, да сплыла, — пошутила она. — Зато не надо спасать тебя от Ареса и носиться по всем вселенным с фикусом в горшке.

Мохан, наконец, расхохотался:

— Любимая, ну, что это тебе пришло в голову превратить меня именно в фикус? Неужели нет горшочного растения покомпактнее?

— Я не могла думать об этом. Я была в панике.

Вишну взял одной рукой кошку, сидевшую на её животе и вынес за дверь.