Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Моя идея включает в себя безнаказанность для избранных. Кто мои избранные? Это те, кто уже сейчас перейдёт на мою сторону. Потому что для этого мира грядут великие перемены. Я уже знаю источник тех сил, что перевернут его.

— И это секрет?

— Это будет зависеть от тебя, верховная богиня, — голос его вновь сделался тише.

Она пристально посмотрела на него кинжальными серыми глазами:

— Почему ты так назвал меня? Ни в одном пантеоне я не признана верховной богиней. Богиня-мать не царица ни где!

Свет пополз по ложу и оказался рядом с богиней Ки. Он облокотился на подушку рядом с её плечом.

— Ты будешь верховной богиней в моём пантеоне. Я одену на тебя корону, на которой будет столько рогов, сколько вселенных и пантеонов существует на планете, воплощение которой являешься ты. А со всех божеств, которые ныне зовутся верховными, я сорву короны и отберу у них и другие атрибуты их власти и брошу их к твоим ногам перед твоим троном. Поверь, у меня уже есть половина такой силы, что смогла бы совершить всё это. Если я заполучу вторую половину, это свершится.

— Ты обольщаешь меня, как демонов?

— Нет! — лицо Света оказалось возле её уха. — Клянусь, нет. Зачем ты, величайшая из богинь, сравниваешь себя с этими… Которые даже не боги? Я не безумец, чтобы поступать с великой богиней, как с жалкой демонессой. Мой принцип — разум и мудрость. Ты — то что свято. Когда я нахожусь рядом с тобой, я ощущаю, как чистые и светлые чувства овладевают мной. Я уже не ощущаю такого презрения и ненависти к живым существам, мне становится близкой и понятной красота, гармония. Я начинаю видеть грядущий мир, когда звёзды начнут сиять гораздо ярче, чем сейчас, когда луна станет такой же огромной, как солнце, и прорастут ночные цветы под лунным светом… Мать! — вдруг прошептал он и рука его легла на грудь богини Ки. — Моя мать никогда не кормила меня грудью! — голос его дрогнул. — Я отвержен ею, напрасно прозывают меня Сыном Утренней Звезды. Она тоже носит корону. На этой короне тоже есть звёзды, как на небе. И они для неё дороже меня. Ты её знаешь, мать Ки. Гордая надменная себялюбивая дочка Неба, считающая себя выше других, потому что холодное Небо любит только её. Вот и она как холодное Небо. Но она моя мать, — он всхлипнул, — и мне нужна любовь матери… — лицо его припало к огромным пышным грудям богини Земли.

Мать Ки коснулась золотистых кудрей Света, зарывшись в них пальцами.

— Сын, — негромко проговорила она, — но ведь ты же не будешь таким негодником, как мой другой сын — Небо? Почему мне так хочется верить твоим речам? Почему они так завораживают?

— Потому что они из уст любящего сына, — руки Света уже ласкали груди Ки, — потому что нет таких красивых слов, которые бы обозначили силу моей любви к тебе. Богиня богов! Нет — единственная из богинь, истинных богинь, остальные идолицы, никчёмные, ни на что не годные, не стоящие ничего. Ничтожества, захватившие твои храмы. Но я всё исправлю, я всё расставлю на свои места. Я вышвырну их из твоих храмов! Я верну в них единственную богиню, я поставлю перед ней на колени не только жалких смертных — боги будут молиться тебе в храмах и приносить тебе жертвы! Мать, мать!.. — он навис над ней и его колено раздвигало её ноги.

— И ты не разочаруешь меня, как мой другой сын — Небо? — руки богини Земли уже то гладили спину Света, то царапали её.

— Я само Небо положу пластом у твоих ног! — зарычал Свет и вошёл в мать Ки.

— Я даже у своих ног его видеть не хочу! — глубоко дыша, ответила Ки, обхватывая поясницу мужчины ногами. — Он проклял меня! Знаешь, как он проклял меня! Из-за него я не могу достигнуть своих желаний! А желания ведь святы, правда!

— Да! — сильное тело Света входило в лоно матери Земли и выходило из неё. — Мать! Мать! — хрипел он. — Ну, погуби меня! Погуби меня! Я твой Думузи!.. Вонзи мне нож в спину, пока я, как тетерев, поглощён любовью и не вижу опасности! Обдери с меня кожу, я хочу быть твоей жертвой!.. Предай меня моим врагам, докажи, что ты опасна!.. Стань моей могилой, поглоти меня, чтобы я снова был внутри тебя!..

Они занимались любовью долго — дни и ночи напролёт, забыв о сне, отдыхе и насыщении.

А потом время от времени встречались, нуждаясь друг в друге. Ки не верила ни в силу, ни в слова Света, но слушать его обещания было приятно. И ей нравились его красота, гордыня, отверженность, то, что он одинок, но открывал ей свои мысли. Это льстило. Он много и откровенно льстил ей и это было для неё бальзамом на сердце.

И он вызывал у неё собственнические чувства. Она знала, что у него был гарем когда-то из трёх, а теперь из четырёх демонесс. Четвёртой была его дочка, рождённая одной из его жён, которую звали Махлат, а девчонку назвали Аграт-бат-Махлат. Поговаривали также, что к этой своей дочери и жене Несущий Свет благоволил больше всех.