Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

И пол и стены были густо покрыты сажей. Сколько же повидали эти стены! Кому прежде принадлежал отсек этого подземного города? Это были Иркалла или, как ещё её называли Кур? Царство Аида? Дуат? Царство мёртвых, на самом деле это был мир бессмертных душ, оказавшихся в плену смерти, душ, судьба которых иметь несовершенные тела и постоянно их менять и по этой причине названых смертными. О чём думали эти сущности? О чём вспоминали? Надеялись ещё на что-то? Какими эмоциями напитали стены под слоями сажи?

Сажа…

Однажды здесь не стало всех вышеперечисленных измерений, в которых томились души умерших, ропща, что здесь слишком темно и не происходит никаких событий. А потом темнота и однообразие времени стало вспоминаться с ностальгией, когда новые хозяева, свергшие прежних подземных богов, устроили здесь пекло, геенну огненную и каждый пленник, не удостоившийся рая, стал получать по заслугам гораздо суровей, чем когда-то…

А теперь здесь тишина.

Но не ради тишины спустилась в собственные недра мать Земля. Она прислушивалась. И было глухо, как в могиле для кого иного, но не для этой богини, умевшей слушать то, что было почти её плотью.

Она слышала: плачь, удары сердца, скрежет когтей по стенам подземелья, временами прерывающиеся яростным рычанием.

И она знала, на каком расстоянии от неё это находится. И поспешила переместиться туда в считанные секунды.

Над ним сияла подземная луна, оставшаяся ещё со времён существования Элизиума. Её мертвенный тусклый свет озарял небольшую серую каменную площадку, неровные стены с выступами, как у скал.

Он сидел на одном из этих выступов, прижавшись лицом к скальным стенам. Перепончатые крылья были сложены и прижаты к ссутулившейся спине, изогнутые назад тяжёлые рога чуть подрагивали. Несомненно, он плакал.

Мать Земля помнила его, когда он был ещё неописуемо красив. Так похож, просто невероятно похож на двух её главных врагов. Один из них, это враг, когда-то проклял её.

— Больше у тебя никогда не будет мужа, — сказал тот враг с сердцем, выпуская из себя всю силу эмоций, как это бывает от желания, чтобы проклятие непременно легло на того, кому оно адресовано. — Ни один мужчина не захочет теперь идти с тобой одной тропой судьбы, после того, что решилась ты сотворить со мной. Ты восстала против меня коварно и я знаю, что это ты приложила старания, чтобы это произошло со мной. Я больше никогда не смогу иметь жены, но и ты… Впрочем, пусть у тебя будет кто-то, кто, может, захочет тебя, но не так, как честную, добрую и благонравную жену, а так, как приблуду, да и сам он будет не из всеми уважаемых и благородных богов, а так, отребье, отверженное чистым миром. Грязь ты и грязь к тебе да пристанет.

И ведь проклятье сбылось, как ни старалась богиня планеты сбросить его с себя. Шло время, а она так и оставалась одинокой богиней, порою, сходившейся только с эгрегором Тартара, чтобы рождать от него чудовищ, которых она использовала в своих целях.

Проклятье бывшего мужа оказалось тяжелее переносимым, когда она оказалась унесённой демоном Хираньякшей на дно океана и спасённой одним из воплощений бога Вишну — вепрем Варахой. Вот тогда она ей и пришло в голову, что всё неспроста и, должно быть, проклятие уже утрачивает силу и судьба даёт новый поворот. Она попросила кое о чём старую подругу Майю, та охотно подсуетилась и некоторые адепты вепря Варахи стали считать богиню Бхудеви второй женой Вишну. Частое общение с богиней иллюзий убеждало мать Землю: то, что надумали смертные, непременно отразится и на решении их бога. Вишну ведь обожает нравиться всем подряд, он никого не разочаровывает.

Но тут сработала то ли двойственность Вишну, то ли проклятье бога Неба, только приманка не сработала, мышеловка не захлопнулась. Вишну только посмеивался над выдумками адептов. Да и выяснилось, что он дал клятву иметь только одну жену.

По просьбе Бхудеви Майя не переставала влиять на адептов Вишну, чтобы они сочиняли легенды одну абсурднее другой про многожёнство своего божества, но это никак не влияло на него. Он не нарушал клятву и всё было бесполезно.

Может быть, мать-Земля и впала бы в отчаянье если бы не встретила тогда одного божка — слишком красивого для бога низшей ступени.

Это случилось, когда она, дико истосковавшись по мужской ласке, вспомнила, что проклятье бывшего мужа не ограничивало её от близости с противоположным полом окончательно. Её могут захотеть, но так, какие-то там маргиналы, которых все маститые и почитаемые боги считают плохими. Но на этот счёт у матери Земли была своя философия. Первые могут стать последними, а первые — последними. Всё меняется на поверхности планеты, переоцениваются ценности. Те, на кого сегодня смотрят, как на святых, завтра будут подвергнуты сомнениям, а завтра объявлены и вовсе чем-то неподобающим. Значит, не стоит пренебрегать кем-либо. Сегодня случится ей сойтись с отверженным, а завтра всё сойдётся к тому, что на самом деле она была близка с избранным.