Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Признаюсь честно, раз уж всё равно вы всё поняли: да, я наблюдал за вами какое-то время. Вы понравились мне. Зачем скрывать, ведь вы и сами понимаете, что нравитесь многим.

— Почему же вы не сделали ни одной попытки познакомиться со мной?

— Я делал более одной попытки, но вы упорно не замечали меня, как не замечали вообще ничего. Вы как будто ушли в себя и окружающий мир стал для вас безразличен.

— Да, в самом деле, было такое. Но теперь всё прошло.

— У вас произошла какая-то беда?

— Вы не представляете, какая. Можно сказать, она непоправима.

— Как известно, можно поправить всё, кроме смерти. А смерти нет.

— Это как же? — усмехнулась Нана. — Вы бессмертны?

— Все бессмертны.

— Вот как? Вы никогда не видели кладбища?

— Кладбище — всего лишь место отхода плотских оболочек. Но сущность каждого, кто мыслит, бессмертна. Потеряв оболочку, она просто окажется в другом месте, но не перестанет быть.

— Однако, потерять оболочку тоже весьма страшно. Даже животные этого бояться. Видели, как зверь убегает от охотника, спасая свою жизнь?

— Есть большая разница между животным и мыслящим существом. В ком есть разум, разумом и жить должен, а не звериными инстинктами.

— И разум способен преодолеть ужас перед смертью?

— Если им старательно пользоваться.

— Да, вы правы, сущность бессмертна, хоть у бога, хоть у человека… Но что если после смерти, возродившись снова, ты окажешься в худшем положении, чем сейчас? Если новое воплощение будет полно унижений, лишений, горя и бед?

— Возможно, это всего лишь уроки, а не беда.

— То есть, следует чему-то научиться через страдания?

— И стать сильнее, чем в самом начале.

” — Надо же, какого разума и духовной высоты достигли эти смертные, пока мы валялись в Тартаре! — подумала Нана. — Этот парень разложил мне всё по полочкам, решил задачу, которая казалась мне неразрешимой. Ведь он всё правильно говорит и у меня как будто камень с души свалился!»

— Знаете, мне с вами так легко, — проговорила она. — От вас веет спокойствием и мудрой уверенностью. Вы утешили меня. Это именно то, что мне сейчас было нужнее всего.

Мохан улыбнулся.

— Значит, вы больше не страдаете?

— Нет. Я впервые за долгое время вздохнула спокойно.

— И вы больше не станете погружаться в себя, не замечая ничего?

— Вас я точно замечу теперь, если вы случайно появитесь возле меня.

— Хорошо! — засмеялся Мохан. — Я непременно появлюсь.

Они приближались к крыльцу пансиона. Нана, привыкшая к настырности мужчин, вожделевших её, ожидала, что Мохан начнёт напрашиваться в гости и была не прочь принять его, но он распрощался с ней и зашагал прочь. Нана долго смотрела ему в спину: он должен по ней скучать и желать увидеться с ней вновь. ” — Он даже не намекнул, что хотел бы войти ко мне, — подумала она. — Но ведь не может быть, чтобы он не хотел меня. Я не могу ошибиться, он влюблён в меня. Может, он слишком меня уважает, чтобы сразу рваться в гости, да ещё и попытаться залезть в мою постель?»

Она вошла в коридор пансиона, затем — в свою комнату. И не могла видеть, когда Мохан, скрывшись из её поля зрения, снова обрёл невидимость и поспешил вернуться в её жилище.

Оказавшись в своём жилище, Нана убрала со стола бутыль с вином Диониса в буфет и упала на кровать. Чувства всё ещё распирали её, она ощущала в себе сильную потребность хоть кому-нибудь рассказать о них, чтобы снова не лишиться сознания. ” — Куда пропала эта Эрешкигаль? — Нана немного разозлилась. — То суётся на мою территорию, когда вздумается, то её нет на месте, когда могла бы мне оказать какую-то помощь.»

Поглощённая любовью, Нана забыла прикрыть за собой дверь, оставив широкую щель, в которую просунулась кучерявая чёрная голова госпожи Елены, владелицы пансиона. Она с любопытством оглядела жилище и остановила вопрошающий взгляд на отдыхающей на кровати постоялице.

Раньше Нана не потерпела бы такое бесцеремонное внедрение в своё жилище смертной, пусть та даже хозяйка этого жилища, просто сделала бы так, чтобы дверь захлопнулась, стукнув по лбу не в меру любопытную женщину. Но бабочки в животе сделали богиню любви необычно доброй и снисходительной к слабостям людей.

— Что, госпожа Елена, мне пора платить вам за жильё?

— Нет, госпожа Нана, ещё два дня. Просто я вот смотрю, вы дверь забыли закрыть.

— Заходите. Садитесь в кресло, если хотите. Я заплачу вам уже сегодня на месяц вперёд. Ведь денежки всегда лучше получить раньше, не так ли? — Нана поднялась с кровати, приблизилась к буфету, выдвинула шкафчик и принялась отсчитывать купюры.

Госпожа Елена вползла в её комнату, приблизилась к креслу и села в него, удивлённо-вопрошающе поглаживая подлокотники из чистого золота. Нана пристроилась напротив и, положив деньги на стол, подтолкнула их хозяйке пансиона.