Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Истина есть в каждом спиртном напитке, даже в самой распоследней бормотухе. Опьянение — это самопознание. Но это вино, — Дионис пощёлкал пальцем по бутылке, — способно познать и другого. Говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Но не всегда. Иногда и в состоянии опьянения можно оставаться скрытным. А вот это вино делает любого открытым сверх меры.

— Тогда я это вино пить не буду. Лучше ни тебе, ни кому другому не знать, что я думаю про вас, про всех.

— Выпей, — увещательным тоном проговорил Дионис, — так будет лучше. Моё вино решало многие проблемы.

— Главная моя проблема — это вы все. Вы как будто перестали понимать простые вещи. Значит, вы все настолько мужественные, что отказались бы от интересного предложения Метиды и полетели бы на дно Тартара только из солидарности друг другу? Вам не хотелось провести сумерки на поверхности, а не в кромешной тьме? Или вам завидно, что пока вы томились там, у меня почти ничего не изменилось в судьбе: любовники, пиры, правда, в узком кругу с Метидой, её невидимым сыночком и моим сынком, слава, оргии, удовольствия? Этого вы не можете мне простить?

Дионис поморщился и почесал пальцем скулу:

— Знаешь, когда мы попали в Тартар, я думал: что этой Метиде могло понадобилось от Афродиты, кроме услуг богини любви? А потом смекнул, что её мальчишка наверняка не смог овладеть энергией этого чувства, дающего такую власть над миром… Оставить мир без сладости любви это сильно обеднить его и обречь держать всё на кромешном страхе. И ведь всё так и было. Когда мы выбрались из Тартара и немного пришли в себя, я подключил силу ясновиденья и познания и мы ещё кое с кем из богов поинтересовались историей и статистикой этого мира. И знаешь, что выходит? Сразу после сумерек в этом мире значительно уменьшились случаи взаимной любви и невзаимной тоже — просто в разы. Ухудшилось и качество браков. Да и хороший секс стал сходить на нет, вместо него начались перепады от мерзких извращений до бессмысленного целибата. Правда, странно? И куда только смотрела богиня любви?

— А если ей предложили стать ангелом вместо божественности? Не жирно, конечно, но всё лучше, чем валяться в Тартаре.

Дионис разлил вино по кубкам. Протянул кубок Нане:

— Пей. Доверься мне.

Та приняла кубок и залпом осушила его. Краем глаза заметила, что Дионис только пригубил из своего кубка. Что ж, будь что будет. Не стоит больше бояться ловушек. Они давно могли бы просто прийти за ней, если бы у них не было веских оснований этого не делать. Нет другого выхода, как довериться богу вина.

— Многие согласились с моими доводами, также заглянув в статистику и историю, — продолжал Дионис, — но кое-кто упорно не хочет верить фактам и жаждет крови…

— Я догадываюсь, кто, — усмехнулась Нана.

— Так вот, это активная и беспокойная особа и умеет влиять на умы. Нет, конечно, не дошло бы до такой дикости, чтобы все дружно заорали во всю глотку, чтобы поступить с Афродитой как с каким-то серьёзным преступником. Все не все, но даже среди просветлённых богов найдутся те, что не знают никакой меры в своих поступках.

— Я всё поняла, — Нана протянула кубок и Дионис снова наполнил его вином. — Знаешь, я не верю, что не дошло бы до дикости. Я вообще не доверяю всем вам. Там, где правит Гера, невозможно жить в комфорте и доверии. Ты знаешь, какую пикантную, но точную поговорку придумали смертные: рыба тухнет с головы. Это я не про Зевса, нет. Он умел держать порядок, — Нана сделала несколько глотков из кубка, — но вот Гера, оказавшаяся второй головой по воле судьбы, трясла весь Олимп, потому что сама не знала покоя. Дионис, я старше тебя, я помню те времена, когда на престоле восседала Метида. Мудрая жена устроит и дом и мир правильно и хорошо. Между Метидой и Герой слишком большая разница.

— Так тебе хотелось, чтобы Метида снова правила миром?