Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Но я испортил вам платье…

— Это не самое страшное, что может случиться, — с досадой отмахнулась Нана, всё так же не поворачивая лица, — потому что самое страшное уже случилось.

И, как ветер, понеслась своей дорогой.

Вишну с горькой улыбкой смотрел ей вслед. Сбросив с себя оранжевый фартук официанта и такого же цвета пилотку, он вновь вернулся за столик, где ожидал его Шива.

— Ничего не понимаю! — Вишну недоумённо развёл руками. — Я подал ей повод рассердиться на меня и заговорить со мной, а она сочла меня пустым местом. Почему она такая странная, эта олимпийская богиня?

— Другая вселенная, — прокомментировал Шива.

====== Часть 17 ======

С тех пор Вишну больше не пытался разговориться с Наной. Он превратился в невидимую тень и ходил за ней повсюду. Она, как и прежде, долгими часами бродила по городу, то отправлялась на дикие пустынные пляжи, то оказывалась в каком-нибудь лесу. Иногда из-под очков у неё начинали струиться обильные слёзы и кончик её маленького носа краснел и разбухал. Вишну был свидетелем её встречи с Аполлоном и после этой встречи уловил флюиды чувства опасности, исходившие от Наны. Он также присутствовал при возлияниях её с Эрешкигаль, когда обе богини начинали плакать навзрыд и трястись от страха перед грядущим концом жизни.

— Просто сердце болит, глядя на её страдания! — жаловался Вишну другим богам своего пантеона. Она вся как ребёнок и такое обрушилось на неё. Она столько плачет! Ну, почему она не позволяет утешить себя, почему не смотрит ни на кого? Я бы мог побеседовать с ней, я бы излечил её от этой боли, я бы всё объяснил ей, что цепь смертей и рождений это ещё не конец всему. Это тоже жизнь, только другая. И ведь есть же возможность когда-нибудь снова стать богами. Да, мы сейчас плохо понимаем этих странных богов Молящихся Самим Себе, но во всём же можно разобраться. Ведь у меня же нет ужаса смерти. Вот только за неё больно, что она совсем измучилась. Совсем ничего не видит и не слышит, настолько горе поглотило её. Как же хочется пожалеть её, прижать к груди!

— Ты жалеешь только эту богиню, — проговорил Шива, — а между тем, её подруга страдает не меньше.

— Эта подруга, по-моему, ещё в силах как-то развлекаться и потешаться, хоть и довольно диким способом.

— В том-то и дело, что диким. Безумными выходками зачастую пытаются подавить внутреннее горе. Она катается в гробу по городу, поражая этим окружающих, скорее всего стремясь побороть свой страх перед смертью. А вчера я видел сам, как она попыталась втащить этот гроб в набитый людьми автобус, вероятно, этим создать скандальную ситуацию, чтобы только не остаться наедине со своим ужасом. Какой-то негодяй вышвырнул из автобуса её гроб, а потом вытолкал её саму. Я пришёл в ярость и чуть было не испепелил этого мерзавца третьим глазом, еле сдержался, чтобы не сделать это. Вот так обращение с женщиной!

— Согласен, Эрешкигаль так же несчастна, как и Афродита-Инанна.

— А может и больше. Подумай сам, раньше эта Афродита-Инанна была одной из самых счастливых богинь. Потому что и богам не чужды проблемы, у всех разные судьбы. Ей выпала судьба относительно лёгкая.

— Не совсем. Если ты помнишь, ей пришлось побывать мёртвой, кстати, по милости этой её подружки, которую ты защищаешь.

— Не так уж долго она и побыла мёртвой. И в долгу не осталась: пока висела на крючке заставила Эрешкигаль мучиться от родовых схваток и рожать непонятных существ. Наверно и сама поняла, что рассчиталась тогда, поэтому они и стали теперь подругами.

— Да, незлопамятны обе.