Наизнанку. Лондон

– Сонь, я уверен, они нас выпустят и искать не станут.

– Нет!

– Да точно тебе говорю, они…

– Я сказала, «нет»! – отрезала Соня. Она даже не повернулась к брату, смотрела прямо перед собой. И взгляд такой холодный, такой жёсткий. – Дело не в них. Они-то выпустят. Я никуда не уйду. Я должна им доказать, себе доказать. Они не правы! Ты, если хочешь, иди. Я пойму.

– Вот это сейчас очень смешно, ага! Куда ж я денусь-то?

– Славно.

Удивительная трансформация! Ледяная бесчувственная маска исчезла с Сониного лица, как и не бывало. На Тима смотрела его сестра, ещё не спускавшаяся в метро, не знающая истинного Ока, не усомнившаяся в Грее (Тим надеялся, что, по крайней мере, толику сомнения они в неё заронили, самому-то ему всё было предельно ясно). Только в уголках глаз угадывалась тень.

– Систер, у меня нет слов!

– Главное, чтобы у него не было слов, чтобы он поверил. А потом я придумаю, как загладить свою вину.

– Господи, да ты-то в чём виновата?! – удивился Тим и хотел было развить тему, но решил, что это скорее навредит и вернёт Соню в состояние «я-не-смогу». Быстро переключился. – Он поверит! И, кстати, Макс высказал здравую мысль. Грею очень нужно к Окуляру. Он на этом зациклен, а когда у человека такая сильная концентрированность на цели, он не будет обращать внимания на детали. И всё, что не вписывается в его идеальную картину, он вообще отметёт, как несущественное. Ну, типа, как у вас, у девочек. Ах, я его люблю, он хороший! А то, что чувак садист-рецидивист, вы в упор не замечаете, потому что это образ портит.

– Вот я по поводу «нас девочек» потом с тобой поспорю. Серьёзно так поспорю! Но идея в целом неплохая. Может, Макс и прав. Ладно, чего уж теперь гадать. Скоро всё станет известно. Идём!

Соня сделала первый шаг в сторону архива.

* * *

Нокс сидела на второй полке сверху, аккурат между седьмым и восьмым томами полного собрания сочинений архона Люциуса. Архон был невыносимо дотошным, и поэтому сочинения его редко покидали полку под кодовым названием «читать никто не будет, но порядок хранения есть порядок хранения». У полки этой было одно неоспоримое достоинство (нет-нет, вы не подумайте чего, хранение нетленки Люциуса тоже считается достоинством): с неё идеально просматривались и вход в архив, и дверь в тайную комнату, где лежал Грей.

– Ау! Есть кто? Эреб?

Смотрите-ка, и впрямь девчонка объявилась. Но не считать же её появление достаточным поводом, чтобы спускаться вниз с нагретого местечка, не так ли? Нокс чуть шевельнула хвостом, плотнее обняв им лапки. Вряд ли бы она когда-нибудь призналась, но наблюдать за этими двуногими было крайне любопытно.

– Эреб? Грей?

– Систер, иди сюда, тут дверь открыта!

– Грей!

Так не сыграешь даже на Оскар.

Соня бросилась к постели Грея. Упала на колени. Сжала его руку в своих маленьких ладошках, прижалась губами к пальцам. Беззвучно покатились слёзы. Тим вздохнул. Не игра это, нет в ней никакого зерна сомнения.

– Ну, тихо, маленькая, тихо!

Грей мягко гладил Соню по волосам, успокаивал.

– Всё уже позади! Тихо!

– Как ты? Как нога?

– Нормально.

Поморщившись, Грей попытался сесть. Соня поспешила помочь.

– Да нет, правда, это всё ерунда! Как вы? Как вы добрались? Как выбрались обратно?

Соня вопросительно взглянула на Тима.

– На самом деле штаб-квартира оказалась не такой уж и неприступной. Или это после метро так показалось…

* * *

До съезда на А303 долетели без единой задержки. То ли просто повезло, то ли вороны помогли. На самом деле во всю эту мистическую чушь Макс не очень-то верил. Одно дело, Окуляр, переход, многоуровневость бытия, точки связи, и совсем другое – ворон взмахом крыла пробки разгоняет. Чушь полнейшая!

Но стоило выглянуть в окно, как взгляд натыкался на черного пернатого сопровождающего. Ворон свой, из птичника. Который из них? Комтур присмотрелся. Так и есть, Маляк аль-маут. По каким-то только ему ведомым причинам, ворон позволял Максу звать себя Аликом. Что странно, поскольку до остальных пернатый снисходил редко, да и то при условии, что к нему обращались уважительно, полным именем. С комтуром же с самой первой встречи всё пошло по-другому.

Максу было года два-три, когда Старейший отвёл его в птичник знакомиться с воронами. Будущий комтур робел, стоя на пороге, и не решался приблизиться к грозным птицам.

– Смелее, маленький, – подтолкнул его Виттор. – Они не любят трусишек.

Макс вдохнул поглубже и шагнул к клеткам. Старые вороны нахохлившимися истуканами исподлобья наблюдали за неуклюжим новицием, а он шагал, всё смелее и смелее. Остановился. Странно, такая большая клетка, а пустая. Или нет? Макс вгляделся в полумрак. Затаился. Вдруг, поднимая клубы пыли, из глубины выкатился пернатый комок. Угомонился. Склонил голову направо и уставился на Макса черными бусинами глаз.

Старейший улыбался.

– Знакомьтесь! Это Маляк аль-маут Третий, – представил он воронёнка, – а это Макс.

– Алик, – радостно воскликнул Макс и протянул к птенцу руку.

Тот в ответ сделал шажок навстречу.