Наизнанку

– А потом опять наступил рецидив. И она снова промолчала! Ей оказалось проще выставить меня вон из своей и твоей жизни, чем признаться в этом. Я был вынужден уйти тогда и отчасти принял такое решение от безвыходности. Она игнорировала мои звонки и голосовые, не желала видеть меня рядом с вами и принимать от меня какую-либо помощь. Изо дня в день я долбился в закрытую дверь. Буквально.

Для получения полного доступа к воспоминаниям, оказалось, их необходимо сложить воедино, словно пазл, состоящий из множества разрозненных временных кусочков.

– А потом ты встретил Лауру и вернулся забрать свои вещи.

Он прочистил горло.

Иногда мне кажется, что душевная боль может разворотить грудную клетку, переломать рёбра и прорваться сквозь кожу.

Я никогда не узнаю правды. Маму, ведь, уже не спросишь.

– Не оправдываю себя. Да, я смалодушничал и не осмелился появится на похоронах. Я плохой отец и был им всегда. А сейчас пришёл учить повзрослевшую дочь. Но клянусь тебе, что любил бы твою маму до конца жизни. Вот только она сама отказалась от любви, от меня и от жизни.

– Что ты хочешь?

Он нервно похлопал себя по бедру свернутой в рулон газетой, словно только сейчас добрался до самой сути, свободной рукой залез в нагрудный карман жилета и вытащил небольшую пачку аккуратно сложенных вдвое купюр.

– Я бы никогда сам не попросил тебя уехать, пойми, но Лаура нервничает. Ты всё равно рано или поздно планировала снять комнату, тогда почему бы не сделать это сегодня? … Я просто защищаю её покой.

– Кажется, она та женщина, которая тебе нужна.

Я улыбнулась ему. Изо всех сил растянула губы.

Я не знаю, как мне до сих пор удавалось улыбаться несмотря ни на что; всё потому, что я ему слишком чужая, чтобы позволять себе такую роскошь, как истерика.

– Да… – выдохнул он, словно своим неожиданным дружелюбием я вышибла из него дух, – наверное…

Мы оба понимали реальность нашей ситуации.

У него теперь была другая семья.

А у меня оставалась только я.

– Пожалуйста, Катерина, возьми их.

Я отчаянно пыталась не разреветься. Не здесь. Не сейчас.

– Пап, мне не нужны твои деньги. Я обещаю тебе уехать. Всё будет в порядке.

Он поколебался, потом кивнул и положил купюры обратно.

Его глаза полны тягостной неловкости, той, что я прежде в них не видела. Он открыл рот. Затем сжал губы. Может быть передумал сотни раз, пока слова не слетели с его губ прямо в пустоту между нами:

– Дочка, только не говори о нашем разговоре Хантеру.

Глава 19.2

На работу я добралась быстро.

Хотелось надеяться, что активная деятельность, если не поможет избавиться, то сможет хотя бы изменить направление моих мыслей. Ко всем прочим переживательным моментам, теперь добавился ещё один – поиск комнаты.

Съехать нужно было как можно быстрее. В идеальном варианте – сегодня.

Так даже лучше. Я не буду каждый раз напрягаться в ожидании… чего-нибудь: натыкаться на отца и неодобрительный взгляд Лауры, мне не придётся переживать о возможно скором возвращении Ребекки; а ещё я смогу пригласить к себе домой бойфренда, и не нужно будет беспокоиться о неудобных вопросах, непредсказуемых скандалах и возможных от них последствий.

До меня мигом дошло, что мы будем свободны в выборе времени и места для занятий сексом: небольшая кровать, стол, пол и подоконник, даже тесная ванная – подойдёт любое пространство, учитывая вчерашний скромный опыт на капоте машины.

От воспоминаний о прикосновении к горячим ягодицам холодного металла, моё лицо вспыхнуло, а дыхание сбилось.

Чем дольше я думала о переезде, тем больше эта идея казалась мне поразительно правильной.

В какой-то момент мои проблемы показались такими разрешимыми!

Пока Терри рядом без умолку что-то говорила, я, не слушая её, на всё утвердительно кивала. Неодолимое желание увидеть Хантера и посмотреть ему в глаза, чтобы убедиться в том, что вчера мне ничего не привиделось, заставляло постоянно смотреть на поле в ожидании команды «Стронг-Вилл» в ярко-голубых поло.

Видимо, всё это время, пока я украдкой бросала рассеянный взгляд на выход из мужских раздевалок клуба, на моём лице красовалась мечтательная улыбка, а волнение, при появлении Хантера, отразилось на нём столь явно, что Терри выразительно, в лучших традициях Деймона Сальваторе из «Дневников», выгнула бровь и со знанием дела хмыкнула:

– Ладно, колись, что у вас с ним?

– С кем?

Я старалась, чтобы мой ответ прозвучал отстранённо.

– С Лидером. Хантер Хейтс. Ты всё утро улыбаешься. Обычно это означает, что вчера у тебя был потрясающий секс. Вот у меня прошлой ночью было что-то, что и сексом то не назвать, так – чуть лучше среднего, поэтому и радоваться тут нечему, разве что дать саркастическую оценку скромным способностям Ллойда Уэйна. – Она так эмоционально-экспрессивного размахивала руками, дополняя слова пошлыми жестами, что я не удержалась от хохота. – Ну же, выкладывай, подруга. О боже, неужели он целовал тебя «там»?

С этим предположением карие глаза Терри заблестели, словно виски в хрустальном стакане, а лицо приобрело томное выражение.

– Где там?

Я густо покраснела.

– «Там», она прицокнула языком, – где мечтают все девушки!