Наизнанку

– Хорошо. Чувствую, что точно помру без пикантных подробностей о твоей сексуальной жизни.

Мы расхохотались.

– Ты не пожалеешь. И, кстати, сможешь надеть свои обновки.

Согласилась и в глубине души я очень надеялась, что она окажется права.

* * *

Вечером я свернула на открытую подъездную дорожку, с обеих сторон обсаженную высокими деревьями.

За поворотом открывался вид на впечатляющее современное здание. Но сегодня весь особняк выглядел как квинтэссенция дома для вечеринок: опутан мигающими гирляндами, на первом этаже все окна были освещены, а парадные двери настежь распахнуты.

Громкую музыку иногда перекрывали женские визги.

Собственность Бэнксов простиралась на двух уровнях и была построена из тёмного дерева и стекла, с прямой крышей и панорамным балконом, охватывающим большую часть верхнего уровня.

Машины были беспорядочно припаркованы на усыпанной гравием площадке перед домом, и я предусмотрительно съехала на обочину, немного дальше. Хотела убедиться, что меня не зажмут, и я смогу сбежать отсюда в любой момент, когда мне это понадобится.

Восхищённое возбуждение Терри нельзя было скрыть: она, широко распахнув глаза, то и дело озиралась по сторонам, буквально взрываясь от эмоций. Я же скована и напугана, как степной заяц, машинально поправляла подол сарафана, натягивая его край как можно ниже, прикрывая им голые коленки.

В доме куражилась молодежь. Много. Приглашённый DJ крутил современную музыку из импровизированной кабинки на верхней площадке лестницы, а разгорячённые тела толкались внизу под громкие звуки, пульсирующие в пространстве.

Ярко. Шумно. Жарко.

На некоторое время я выпала из реальности, пытаясь справиться с лёгким головокружением, но моментально пришла в себя, когда увидела, как полуголая девица покачивалась в центре гостиной. В такт музыке, она держала в руках початую бутылку коллекционного виски и время от времени прикладывалась к ней, задирая голову. Внезапно она расхохоталась, опознав на дорогущей антикварной люстре свой бюстгальтер.

Терри быстро затерялась в толпе, а я всё яснее понимала, что мне здесь не место.

И готова была уехать прямо сейчас, вот только первым делом мне необходимо было посетить туалет. Пытаясь найти свободный гостевой, сунувшись сначала в один, потом другой на первом этаже, я поняла, что это бесполезное занятие, и, с трудом протискиваясь сквозь плотно танцующих, поднялась на второй.

Здесь было почти тихо. По пять дверей с каждой стороны коридора. Одинаковых. Пыталась открыть все подряд, но комнаты были заняты или закрыты.

Наконец, свободная! И незапертая! Увы, это оказалась не ванная. Это была спальня.

Глава 16.2

Мой взгляд остановился на большой кровати размера «кинг сайз», под чёрным шелковым одеялом и подушками в тон.

То, что именно Чейз Бэнкс – хозяин этой комнаты, понятно по лёгкому шлейфу знакомого мужского парфюма, заполняющего внутреннее пространство.

Тёмный интерьер с чёткими и строгими линиями. Лаконичность и функциональность, всё на своих местах без лишних деталей: глянцевые поверхности прикроватных столиков пусты, на них не было даже пыли; конечно, если не считать единственной нераспакованной пачки презервативов; почти незаметная дверь вела в гардеробную, другая – в ванную; письменный стол; а ещё чёрное американское кресло-«реклайнер» с откидной спинкой и подставкой для ног, стоящее перед гигантским телевизором.

Но это все.

Здесь не было никаких личных вещей.

Никаких видных и памятных предметов у него на столе.

Никаких фотографий в рамках.

Никаких победных трофеев в виде женского белья.

Я уже хотела было пройти в ванную, когда моё внимание неожиданно привлёк совсем незаметный, потому что чёрный на чёрном – блокнот для рисования на кровати. Неуверенно, словно вор, который боится, что его вот-вот застанут на месте преступления, я взяла его в руки, листая страницы. На многих рисунках изображены городские пейзажи, в большинстве своем – это Лондон. Некоторые являются неодушевленными предметами, такими, как удивительно подробный рисунок высоких пустых бокалов в ведёрке со льдом.

На некоторых из них – я.

Моё дыхание замерло на выдохе, когда глаза заскользили по удивительно точному карандашному рисунку: светлые волосы прилипли от пота ко лбу и шее, влажными прядями свисают на плечи; голова слегка запрокинута, ко рту поднесена бутылка с водой, горлышко которой обхвачено моими губами.

Я почти видела, как пойман этот момент, и то, как работало моё горло, когда я глотала, до смешного сексуально.

Я понятия не имела, что он рисовал меня…

Этот рисунок один из. Их много таких.

Вот набросок меня с тележкой «Trolley»…

Вот я протираю шею кубиком льда…

Имеется ещё один – за столиком в ресторане клуба: в профиль; длинные ресницы бросали тени на щёки; я чуть опустила веки, направив взгляд в сторону…

В то время, когда я смотрела на Хантера, Чейз наблюдал за мной.

Меня поразило внимание к деталям. Ведь он смог уловить все эмоции на моём лице! Он видел меня. Действительно видел меня. Всю. Так, как не видят многие другие.