Нагуаль

Задремать удалось лишь под утро, когда из-за плотных гардин начал с трудом пробиваться серый рассвет, но сны мои были отнюдь не радужными. Мне привиделся Джеймс с его горящими от страсти глазами на красивом лице. Я ощущала неповторимый запах его кожи, легкий аромат табака на пальцах, которыми он гладил мои губы перед тем, как поцеловать.

«Скажи, что я Хантер», – прошептал он, обнимая меня за бедра другой рукой и притягивая к своему горячему обнаженному телу, которое так хотелось скорее забыть. Я мотала головой и отворачивалась от него, потому что Хантером звала его Фэй, и это понимание причиняло мне боль. Тогда он разозлился и принялся меня душить, выкрикивая в лицо: «Скажи это! Скажи! Скажи!», и стало понятно, что он убьет меня, потому что давно собирался это сделать.

Потом обнаружилось, что я бегу и за мной гонится Фэй, точь-в-точь в моем обличье, с такой же прической и в схожей одежде, и казалось, что если она меня догонит, случится самое плохое: я снова пропаду навсегда, а она станет Кристиной Романоф, в замужестве – Уорнот, и назовет Джеймса Хантером, и тогда он тоже погибнет. От этого стало страшно – видимо, где-то в подсознании глупая я не желала ему смерти, даже считая своим убийцей.

Проснулась я, задыхаясь и обливаясь холодным потом, и потребовалось несколько минут, чтобы различить сон и явь. Практически бессонная ночь и сильное моральное напряжение не прошли бесследно, и виски сдавило обручем противной ноющей боли. Все, как и предостерегал мой добрый доктор. Я откинула одеяло, поплелась в душ и попыталась при помощи холодной воды привести себя в чувство, но подействовало мало. Мне требовалась таблетка тайленола и мамино плечо. И, желательно, подробные ответы на перечень скопившихся вопросов.

На выходе из ванной мой взгляд упал на пространство у входной двери, где на ковре темнел картонный прямоугольник. Похоже, карточку подсунули в щель, так как не смогли или не захотели войти ко мне. Интересно, когда? Сразу после сна я была такая чумная, что не смотрела под ноги, так что послание вполне могло оказаться тут еще ночью. Либо же его принесли во время моих банных процедур.

Я подошла, наклонилась и подняла кусочек плотного картона. С одной его стороны по черному полю тиснением из серебра шли красивые буквы «Амальгама», с обратной – это оказалось приглашение в одноименный ресторан. Такого названия я не припоминала, что, впрочем, не выглядело необычным – многие модные заведения практикуют регулярный полноценный ребрендинг, чтобы оставаться среди «свежих открытий сезона».

Под адресом заведения кто-то размашисто добавил от руки:

«Ты вдохновляешь. Поужинай со мной. Ф.»

В задумчивости я постучала карточкой по ладони, поднесла ее к лицу, ощущая тонкий аромат от бумаги. За «Ф» мог скрываться только Фокс, нечего и сомневаться. Красивый жест, не скрою, и он меня цеплял… зацепил бы в любой другой ситуации, но не тогда, когда моя жизнь превратилась в коктейль из загадок прошлого и головной боли о будущем. Внезапно возникла идея. Я подбежала к тумбочке, открыла ящик, достала мерзкое послание и приложила к приглашению, сличая почерк. Свое послание Фокс писал более небрежно, злопыхатель же выводил буквы четко и ровно, одна к другой. Зато там не было знаков препинания, а Фокс их расставил верно. И, как и в случае с разглядыванием собственных фото, мне то начинало казаться, что вот эта «о» очень похожа на ту, то я одергивала себя, стараясь не притягивать доказательства за уши.

План на день грядущий созрел у меня еще в ванной. Единственные люди, которые заинтересованы в прежней Кристине и обязаны помочь, – это родители, поэтому надо ехать к ним. Естественно, никого из нынешнего окружения я ставить в известность о поездке не собиралась. Когда где-то поблизости бродит некто, желающий зла, лучший выход – слинять по-тихому.

В плане имелись две проблемы: путь предстоял междугородний, не близкий, а я осталась без колес, но это ничего, никто не отменял путешествия на автобусе, но тогда и появлялась еще загвоздка – где взять денег на билет?

Прикидывая в уме различные варианты, я начала собираться. День обещал выдаться жарким, поэтому из огромного гардероба Фэй наиболее подходящими мне по вкусу оказались короткие джинсовые шорты с футболкой, сползающей на одно плечо. Дополнить их пришлось кроссовками для бега, а сумку я выбрала пообъемнее, взяла шелковый шейный платок, собрала в него бабушкины реликвии, завязала узлом и опустила на дно. Верну родителям вместе с извинениями. Туда же добавила газетную вырезку и приглашение Кевина. Поразмыслив, на всякий случай прихватила еще смену одежды, легкий кардиган – кто знает, может, уже сюда и не вернусь? Ноша получилась немаленькой, зато придавала уверенности, а в одной из шляпных коробок обнаружилась заначка в виде небольшой стопочки хрустящих банковских купюр, которую я прикарманила без малейшего зазрения совести, решив таким образом проблему денег. Если моя жизнь и репутация принадлежали Фэй, я считала себя в полном праве присвоить ее наличность.