Нагуаль

– Энн, унеси его, доест потом, – недовольно наморщила нос Мадам, и тогда я опомнилась, подхватила свою сумку с пола и сделала шаг назад.

– Нет-нет, успокойте Джейми. Пусть доест спокойно. Я попью кофе позже.

С этими словами я развернулась и пошагала обратно в гостиную, которую заметила по пути сюда. Как по команде, плач за спиной стих, осталось лишь тихое успокаивающее бормотание няньки. Я рухнула на диван, пристроив сумку у ног, и, пока никто не видел, пригорюнилась. Теперь навсегда покинуть этот дом будет сложнее. Может, забрать с собой малыша? Мадам при нем курит, чего я не одобряю ни в коем случае, да и вообще сложилось впечатление, что няньке он больше нужен, чем бабушке или отцу. Или… матери. Господи, чем можно так довести ребенка, что он трясется от одного моего вида?!

Раздался перестук каблуков домашних туфель, и Мадам с мундштуком в одной руке и чашкой кофе – в другой вплыла в поле моего зрения и опустилась на край дивана. Я тут же подобралась и натянула личину Фэй. Кажется, это уже вошло в привычку.

– Надоедливый ребенок, – доверительно наклонилась она ко мне и закатила глаза. – Постоянно орет. У меня от него головные боли.

Во мне тут же поднялась волна возмущения.

– Ваши мальчики так в детстве не орали? – процедила я сквозь зубы, сдерживая материнский гнев.

– Что ты, – Мадам царственно махнула рукой и сделала вид, что рассмеялась, – Кевин мне вообще проблем не доставлял, а с Джеймсом всегда была хорошая няня.

– А это – плохая няня? – кивнула я в сторону столовой.

– Неплохая, – снизошла Мадам. – Ребенок крикливый. Надоедливый.

– Может, ему не нравится дышать табаком? – не удержалась я.

Мадам подняла подбородок, отчего ее узкое чуть вытянутое лицо стало походить на лисью морду, посмотрела на меня из-под век, ее глаза заблестели, и я тут же спохватилась, что в роли Фэй сделала гигантский промах. Если ребенок ее боится, вряд ли она похожа на любящую мать.

– Сигареты у вас вонючие, – тут же капризно пояснила я, – сама такими дышать не могу.

Мадам пожала худым плечиком и покладисто затушила сигарету.

– Джеймс звонил вчера вечером, – она стрельнула в меня снайперски точным взглядом. – И я сказала, что тебя здесь нет. Он снова разбудил меня звонком утром. И я снова уверила, что ты не приезжала.

– И зачем вы это сделали? – фыркнула я так, как по-моему мнению сделала бы Фэй.

Мадам отхлебнула кофе и заметно посуровела.

– Потому что не хочу, чтобы мой сын сел в тюрьму по обвинению в убийстве.

– А вы что, тоже считаете, что он способен меня убить? – выдавила я наигранно веселый смех.

Но Мадам не улыбалась.

– На твоем месте, Фэй, я бы так не веселилась, – проговорила она. – Поверь мне, мой младший сын способен на все.

Страх снова ледяной лапой взял меня за горло. Вспомнились слова Кевина о том, как мать умоляла его не озвучивать подозрения для полиции. Стояло ли за этими мольбами лишь вполне понятное желание не навлекать на семью лишних проблем? Или же Мадам осознанно готовилась покрыть преступление сына?

– Кевин рассказал мне о поцарапанной краске на машине, – поделилась я с Мадам, решив, что хуже от этого не будет. – Вы тоже верите, что так могло случиться?

– Ты мне нравишься, дорогая, – после некоторой паузы сообщила она, и по лицу было видно, что врет и совсем так не думает, – поэтому я просто считаю своим долгом предупредить себя. Ты поставила всех нас в очень неудобное положение, а Джеймс привык защищать семью, он делал это еще с юных лет, еще когда был жив мой обожаемый Мэтью…

На этих словах из кармана одеяния Мадам появился белоснежный платок, которым она промокнула накрашенные ресницы.

– …стоит лишь вспомнить, что он сделал с беднягой Эндрю, – она спохватилась и вновь строго посмотрела на меня. – Я ни в коем случае не защищаю Эндрю, по правде говоря, он был тот еще скот, мой бедный мальчик так пострадал от него… но все равно. Я боюсь. Я боюсь за тебя, Фэй. Джеймс не из тех людей, кто прощает оскорбления, нанесенные членам его семьи. Поэтому тебе срочно нужно уехать.

Слушая сбивчивую исповедь Мадам, я совершенно ничего не понимала. Кто такой Мэтью? Кто такой Эндрю? Кто тот «бедный мальчик»? Джеймс уж точно на это определение не тянул, по крайней мере, после того впечатления, которое о себе оставил.

– Постойте… – я тряхнула головой и решилась на отчаянный шаг, – вы о ком, вообще, сейчас говорите?!

К счастью, Мадам не стала удивляться моей неосведомленности и отреагировала на нее терпеливо и спокойно.

– Ты всегда была так холодна и равнодушна к проблемам нашей семьи, – вздохнула она с кротким упреком и подкурила сигарету, очевидно, забыв, что сама же тушила ее. Сделала глубокую затяжку, похлопала ресницами. – Эндрю был моим первым мужем, это на бумаге, а по факту – грязной свиньей, и когда я забеременела от Мэтью и сбежала от него, всячески портил мне жизнь, шантажировал, тянул деньги. Он был беден, а мой второй муж – богат, и не моя вина в том, что именно Мэтью разглядел во мне сокровище всей его жизни, носил на руках и пылинки сдувал, чего не делал мой первый благоверный.