Нагуаль

Фэй – это не я, но как убедить в своей правоте остальных? Привести в качестве доказательств бабушкины украшения и семейные традиции, связанные с ними? Ну и что, скажут они, кто мешал тебе, дорогая, на эти же самые семейные традиции начхать, характерец-то у тебя подиспортился от такого обилия денег, красивые брюлики стали дороже родительского гнева. А гнев тот точно есть, родной отец разговаривает через губу, ну так в последние четыре года ты, Кристина, видимо не особо на его счет заморачивалась. А тут с чего вдруг стала? Отыскать где-нибудь в своей прежней почте застарелые эссе и предъявить для сравнения употребления слов и фраз? Не сочтут ли окружающие меня сумасшедшей, как только начну об этом твердить? После травмы головы как раз такие выводы обычно и напрашиваются.

Джеймс, конечно, вообще не поверит. Для него любой мой шаг будет казаться очередной уловкой Фэй – это в том случае, если верны подозрения, что она его до белого каления довела. А если версия Кевина правдива, и мой муж не просто бесится, а готов на все, чтобы избавиться от нашего брака, то тут уже опять опасность возникает. Не получилось убить – так «любящий» супруг в психушку запрет, ему же и лучше, не надо очередную аварию подстраивать, руки пачкать, репутацией и свободой рисковать.

Сам Кевин, пожалуй, тоже не поверит, но в другом ключе. Воспримет все как игру, очередную фантазию Фэй – ему же нравятся ее фантазии, ее капризы, ее порочная натура. То есть, серьезного отношения и помощи с его стороны ждать не стоит. И это мы еще не разобрались, кто подложил мне гадкую фотографию, а то, чего доброго, если он? А если он настолько увлечен Фэй, что будет совсем не рад обнаружить на ее месте какую-то Кристину? Как начнет относиться ко мне настоящей после этого?

Мои родители должны бы поверить – родная дочь, все-таки! На них я делала самую большую ставку. Но, опять же, вопрос возникает: как они могли не узнать меня? То есть, если даже допустить, что Фэй общалась с ними от моего имени, почему они ничего не почувствовали? Почему не стали бить тревогу? Почему папа называл меня «Фэй», то есть, принял эту кличку?! Как такое возможно?!

И еще вопрос: зачем это кому-то понадобилось делать? Зачем воровать мое имя, мою личность, мою жизнь и переделывать все на свой лад? Ведь это мою жизнь Фэй украла, потому что Кристина Романоф – это мое имя, я его в документах при выписке из больницы видела. Ну ладно, с поправкой на Уорнот, но тем не менее. Это мое имя! Это моя дата рождения, мой учетный номер в страховой, моя семья и наследные драгоценности. Уж эти сведения сложно перепутать. Кому я понадобилась в качестве предмета кражи – обычная среднестатистическая студентка, без особых связей, без выдающихся способностей, без шикарных перспектив?!

И в то же время, это не мой муж. Это не мой вкус в одежде, не мои привычки, не мои принципы. Не мой дом и не моя кровать, хоть в нее меня и уложили. И моя жизнь теперь другая – гораздо более яркая, сложная и перспективная. Но зачем?!

Почему я ничего не помнила и где находилась в то время, пока эту жизнь меняли? В голову лезли различные версии, одна фантастичнее другой. Как и многие, я смотрела фильмы и читала книги и привыкла забивать голову всякой ерундой наподобие паранормальных явлений, переселения душ, общения с духом Пушкина при помощи доски Луиджи и прочего, но… да ладно, я своими глазами в жизни не видела ни одной барабашки, ни единого привидения, и доска Луиджи, которой мы с девчонками баловались еще в школьные годы, когда-то вообще предсказала мне замужество в последнем классе старшей школы, а к нынешнему двадцатичетырехлетнему возрасту – троих детей. В общем, бред сивой кобылы, да и только.

И опять же. А как тогда? Как? Как я стала Фэй? Как Фэй стала мной? Разумных объяснений за всю долгую ночь так и не появилось.

Но бесконечно притворяться Фэй я тоже не могла. Да и изначально решилась на этот шаг вынужденно, в качестве временной меры защиты, не собираясь оставаться в ее шкуре навечно. Наверное, придется развестись – Джеймс не любит меня, очень мягко говоря, а те чувства, которые продолжают грызть меня изнутри при одной мысли о нем, никому не нужны и только мешают. Горько это осознавать. Я была бы ему лучшей женой, чем Фэй, по крайней мере, мне так казалось. За то короткое время, что мы провели вдвоем, пока он притворялся хорошим, я чувствовала себя счастливой. Представляла, как глажу ему рубашки и готовлю по утрам завтрак для наших детей – ни с кем раньше такого не испытывала. И да, черт возьми, я тогда искренне полагала, что это наша единственная квартира, и даже думать не думала ни о каком бизнесе или особняке!

Придется уйти, вернуться к прошлой жизни и постараться забыть, что вместо последних лет в моей памяти провал, а в сердце – ноющая трещина. Помириться с родителями, выяснить, доучилась ли я в университете, и если нет – попробовать восстановиться там. Найти хорошего парня…