Нагорная проповедь

Данной притчей Иисус, конечно, хочет сказать, что есть люди, для которых то, что для нас самое святое и драгоценное, – как святыня для собак и жемчуг для свиней. Для них это ровным счетом ничего не значит, никакого смысла они в этом не видят и ничего не понимают. Подобное им абсолютно чуждо, никаких чувств не вызывает, оно для них – ничто. Иисус этим никого не оскорбляет, а просто показывает нам характер и степень их тупого безразличия к новому естеству.

Он велит нам вести себя по отношению к таким людям крайне сдержанно. Остерегайтесь их и не поступайтесь перед ними ничем из вашего драгоценного достояния, ибо они с презрением это растопчут и набросятся на вас с единственной целью – уничтожить. Сколь необходимо нам это предостережение, становится очевидным, если обратить внимание на то, что именно реакцию, предсказанную Иисусом, неизменно вызывает основное занятие не только «верующих», но и многих Ищущих – разбрасывать жемчуг перед свиньями. Слово их с презрением отвергается, высмеивается, разносится в пух и прах, и на тех, кто его сказал, набрасываются будто на лицемеров и глупцов, пытаясь их морально уничтожить. Это уже никакое не мученичество, а заслуженная кара за наше непотребное поведение.

Тем, кто к подобному не восприимчив, говорить о чем-либо волнующем нас не следует. Где рассчитывать на понимание нельзя, там лучше вообще молчать, вести об этом речь можно лишь среди открывшихся тому, чем мы хотели бы поделиться. Их восприимчивость пробуждается вовсе не какими-то речами, она – результат того смятения, что возжигается в их внутренней жизни личным опытом. Понимание же нового становления приходит к ним под влиянием его живого проявления. Поэтому Иисус и сказал Ищущим: будьте светом миру, чтобы люди видели дело вашей жизни и по нему узнавали Бога, но не увлекайтесь словами. Тогда единственное, чем мы можем возбудить внутреннее смятение в других, – это трения и разногласия с нашей ищущей жизнью, вибрации нашего смятения, заставляющие вместе с нами вибрировать и наших ближних.

Сказанное вовсе не ставит под сомнение то обстоятельство, что подобные восприимчивость и понимание пробуждаются также и проповедованием Евангелия Иисуса. Однако это происходит лишь там, где к тому есть все предпосылки и где проповедование есть самое что ни на есть прямое, живое выражение новой жизни, непосредственное откровение действующего в нем Бога (сравни высказывания об этом Павла в первом Послании Коринфянам). Но такая возможность нисколько не умаляет призыв Иисуса к осторожности и сдержанности, а если нам известно, что же такое по сути действенная проповедь Евангелия, то мы тем более поостережемся вести любые пустые разговоры и постараемся быть гласом Божьим, а не выбрасывать нашу святыню псам. Проповедь в духе Иисуса невозможна без непосредственного сознания Божественного призвания и того, что сердца других открыты нам. Но здесь Иисус обращается не к апостолам, а к Ищущим, которые и обязаны со всей серьезностью отнестись к требованию не бросать жемчуг перед свиньями.

А узнать, что за люди перед нами, открыты они нам или нет, совсем нетрудно. Как мы видели, смятение души и есть та восприимчивость, из которой рождается изначальное естество. Посему говори о своем несравненном жемчуге лишь охваченным этим смятением, а чтобы быть уверенным в том, что тебя поймут, просто подожди, покуда тебя о нем спросят, а пока не спрашивают, молчи. Конечно, достаточно одного вопрошающего взгляда, но все же другим следовало бы как-то обратиться к нам, и тогда мы будем вправе говорить. Даже если сердце сжимается, все равно молчи и лишь озаряй их сиянием своей новой жизни, покуда они не обратятся к тебе с вопросом, свидетельствующим о том, что они открыты и послушны тебе. Тогда никто ни при каких обстоятельствах не станет обращаться с услышанным так, как свиньи с бисером. Вот тогда твое слово окажется к месту. И если не понимание, то уважение-то у него появится, и он будет сохранять твое слово в своем сердце до тех пор, покуда оно в положенное время не прорастет в его душе.

Но говорить в ответ другому нужно не более того, о чем он спрашивает и что в состоянии «переварить», отвечать лишь на то, что нам слышится в его вопросах и открывается в его реакции на наши ответы. Чем немногословнее мы будем с ним, тем легче ему будет нас воспринимать, чем постепеннее мы станем его просвещать, тем скорее он поймет то, о чем говорим. Правильное понимание должно идти рука об руку с переживанием услышанного, ибо на нем оно и основано. В противном случае все сведется к теоретическому усвоению, а это есть не что иное, как самообман, препятствующий истинному пониманию, поскольку мешает человеку переживать в душе то, что ему сказано.