Наглое игнорирование

— А если б и был конвой – все равно бы постреляли. Было за что, заслужили. Да и в окружении мы были, как я теперь понимаю, — непоследовательно окончил свою фразу бывший танкист.

— Чем заслужили? — заинтересовался Волков. Не без задней мысли подумал – когда напарник ругался, то шума от него было больше, а когда рассказывал – то наоборот. И его буркотание немецкий храп перекрывало. Опять же, раз все равно ворчит – так лучше пусть что полезное скажет, опытный человек, а брани-то наслышаться всегда успеешь.

— Конец июня. Жарища прямо с самого утра. Немец прет по всем дорогам, как оглашенный. Мы огрызаемся. Когда атакуем, а все больше – засадами. Крови им много пустили. Но они тогда еще наглые были, бесшабашные. И нам тоже дорого вставало.

Меня с утра комбат навестил. Танк не наш, две дыры в борту, экипаж сводный, но толковые подобрались, уже по одному разу горели, опытные.

Волков кивнул. Он знал, что у танкистов есть такое – оценивать друг друга даже не по орденам – а по тому, сколько раз кто горел. Ордена – они опыт не показывают, а вот умение выжить в бою дорогого стоит. И в мехкорпусе были такие, что по семь раз горели – как раз командир танкового полка таким был. А глухой сосед – трижды из огня успевал выскочить. Не хрен собачий!

— Экипаж, слушай боевой приказ! — говорит нам комбат. Разложил карту на передней броне танка, продолжил:

— Двигаться вдоль шоссе Александрия – Клевань, — показал на карте маршрут движения, — до железнодорожной станции Клевань. Дороги могут быть заминированы нашими саперами или диверсионными группами противника. Поэтому двигаться на расстоянии 100–150 метров от шоссе, вдоль его полотна. Производить тщательный осмотр дорог, пересекающих маршрут движения. В случае обнаружения мин их не расстреливать и не пытаться обезвредить – искать проходы, оставляя метки-вешки для ускорения обратного движения. При обратном движении – снова проверять отсутствие мин на поперечных дорогах между ранее установленными метками.

По имеющимся данным, на станции Клевань находятся наши войска, но обстановка часто меняется. Поэтому подходить к станции осторожно, скрытно. При обнаружении противника на станции или на подходе к ней – в бой вступать только в крайнем случае. По возможности определить род войск, характер и количество техники и живой силы противника, номера и опознавательные знаки на бортах машин и немедленно возвращаться в штаб. В любом случае доложить результаты разведки до 12.00. В 12.00 изменяется пропуск и отзыв. Кроме того, в 12.00 – штаб батальона меняет место своей дислокации. И не теряйте времени зря. Суворов говорил, что одна минута решает исход баталии, один час – исход кампании, один день – судьбу государства – эти слова комбат говорил часто, любимая фраза была. Дал две минуты на изучение маршрута. Мы все постарались запомнить. А дальше: "Все ясно, вопросы есть?"

— "Вопросов нет, разрешите исполнять? — Исполняйте!" – помог глухому старшина, посматривая на пятно палатки.

— Точно так, — кивнул задумчиво бывший танкист. — Мы запомнили все поперечные дороги, расположение населенных пунктов по обеим сторонам пути следования, возвышенности, овраги, лесные полосы, перелески… Еще раз повторили задачу, и комбат сообщил нам пропуск и отзыв. Все предельно ясно. Поехали. Времени вроде достаточно: до станции Клевань около 20 километров. Час марша. Столько же – на обратное движение. Для сбора разведданных и доклада – минут 20. Должно хватить. Проскочили до станции спокойно, ни немцев, ни мин и даже их самолеты не беспокоили.

Выехали к станции, встали за сарайчиком, под дерево, все тщательно осмотрели через пушечный прицел – и просто невооруженными глазами. Ни людей, ни составов, паровозов не видать, слева что-то дымит, но так, жидко.

Мотор заглушили. Послушали. Сам знаешь – разведка – она разнообразная. Если собаки лают, стрельба идет, люди орут и скотина мычит – значит противник в населенном пункте. А тут тихо. Для железнодорожной станции – странно. Они шумные, обычно.

Волков согласно кивнул. В сырой весенней утренней мгле показалось, что вроде что-то шевелится за палаткой с немцами, пригляделся – нет, показалось.

— Тут смотрим – пара немецких самолетов, как положено – со стороны солнца выскочили и туда где дымилось – спикировали. Нас не заметили, а там за станцией мелкие бомбы сыпанули, развернулись – и опять туда – из пулеметов добавили. И еще. Из пикирования выйдут, кружок спокойно сделают – и опять туда палят. Раз долбят – значит там наши. Странно, что оттуда даже из винтовок никто не стреляет, не говоря про зенитки – станция же, ПВО положено быть. А тут – только самолетные пушки – пулеметы трещат.

Не видно – что там. Насыпь высокая.