Над Мерапи облака

Я посетил это высшее учебное заведение без предварительного звонка или приглашения. Университет размещался в легких, барачного типа постройках, скромных, но чистых. На стене административного корпуса висели листы бумаги с забавными карикатурами, дружескими шаржами, фотографиями, студенческими стихами. Это было нечто вроде нашей стенной газеты. Здесь пробирали нерадивых студентов, пробовали свои творческие силы, старались в шутливой форме представить себя в будущем врачами, журналистами. Проявлялись смелая выдумка и остроумие. В аудиториях шли лекции, слышались размеренные голоса лекторов. Вообще с первого взгляда обстановка в этом университете показалась мне деловой. Чувствовалась твердая рука хозяина, неплохого организатора.

Узнав, что ректор у себя, я попросил миловидную девушку-секретаршу доложить обо мне. Через минуту секретарша вернулась и сообщила:

— Бапак ректор очень рад с вами встретиться. Он просил вас немного обождать. Сейчас у него экзамен.

Ждать пришлось довольно долго, так что я имел достаточно времени, чтобы осмотреть секретариат. Это был своего рода мемориальный кабинет, посвященный боевому прошлому ректора. Рядом с портретом генерала Мустопо висели картины каких-то самодеятельных художников. Генерал изображался то перед строем солдат во время обороны Сурабаи осенью 1945 года, то во время других эпизодов борьбы с интервентами. Излишней скромностью, как я мог убедиться, Мустопо отнюдь не страдал. Наконец я услышал:

— Ректор просит вас.

Войдя в соседнюю комнату, я увидел крепко сбитого, заметно располневшего человека в штатском с коротким ежиком волос на большой лобастой голове.

Традиционные приветствия. Традиционная чашка кофе. Объясняю причину моего интереса к университету. Мустопо не принадлежит к тем людям, которые умеют выслушать собеседника. Он, прирожденный оратор, любит говорить сам. Выслушиваю пространную лекцию об истории создания университета, его структуре, учебных программах. Все это я смог потом прочесть в отпечатанном проспекте, которым снабдил меня ректор. Читая для меня лекцию, Мустопо успел тут же принять плату за обучение от студента, который по каким-то причинам не внес ее в срок, и сурово отчитать его.

— Что поделаешь, — говорит он мне. — Частный университет существует в основном за счет студенческой платы. Не получу ее вовремя, стану банкротом и вынужден буду прикрыть свое заведение. Горько, но это так.

Лекция прерывается приходом фоторепортера. Он принес выполненный заказ ректора — пачку фотографий, переснятых с каких-то архивных материалов. Мустопо с почти детским восторгом раскладывает фотографии на столе и переключается на другую тему.

— Вы видите национальную индонезийскую армию в годы борьбы с интервентами.

На каждой фотографии я вижу самого Мустопо. Его легко узнать по большой лобастой голове.

— Это я рядом с генералом Насутионом, — поясняет он. — Бапак Насутион в ту пору командовал дивизией, а я был заместителем. Возьмите на память этот снимок.

Из рассказа Мустопо об университете я понял, что важнейшим принципом в повседневной работе ректор считает опору на студенческий актив. Студенты привлекаются к административной работе в университете, проходят постоянную практику в университетской поликлинике. Большая группа студентов совмещает учебу с работой в качестве технических секретарей, библиотекарей, помощников деканов, младшего медицинского персонала поликлиники, лаборантов, препараторов. Даже один из проректоров университета — студент. Самые способные студенты старших курсов зубоврачебного факультета работают в качестве врачей-практикантов. Силами студентов изготовлено немало медицинских инструментов и различного учебного оборудования.

Я поинтересовался, полагается ли за этот труд на благо университета какое-нибудь вознаграждение.

— Нашим помощникам снижается плата за обучение, — пояснил ректор.

Он предложил теперь ознакомиться с университетом. Мы заглядываем в аудитории, где идут лекции. Студенты дружно встают и приветствуют ректора. Мустопо решил представлять меня студентам не как корреспондента советской газеты, а как «профессора из Москвы». В каждой аудитории он говорил отрывистой скороговоркой примерно следующее:

— Помните, у нас были в гостях профессора из Америки, из Голландии. Откуда еще?

— Из Австралии, — подсказывал кто-то.

— И из Австралии. А теперь нас посетил профессор из Москвы. Вы видите, друзья, нашим учебным заведением интересуются в разных странах. Гордитесь же своим университетом и учитесь хорошо. Ясно?

Мустопо оставался самим собой. Когда мы вышли из первой аудитории, я сказал ректору:

— Бапак генерал ошибается. В Университете имени Патриса Лумумбы я был лишь рядовым преподавателем. Никаких оснований называться профессором у меня нет.

— А вам-то не все ли равно? Я называю вас профессором потому, что студенту это понятнее. Мы вкладываем в это слово более широкий смысл. И, кроме того, я преследую воспитательные цели. Пусть студенты гордятся университетом, который посещают иностранные профессора.

Что я мог возразить на это простодушное заявление?