Над Мерапи облака

— Как вы объясните в своей монографии тот факт, что в середине 1965 года компартия Индонезии насчитывала в своих рядах около трех миллионов человек, что за коммунистами шли миллионы членов профсоюзов, молодежи, крестьян?

— Буду объяснять это как явление случайное и нетипичное для Индонезии. Или же этот вопрос вообще не будет ставиться в книге. Я буду говорить о глубокой религиозности индонезийского народа, о его приверженности исламу. А затем сделаю вывод, что коммунистическое учение как атеистическое не может иметь почвы в моей стране.

— Мы с вами, г-н Усман, договаривались об откровенности. Так?

— Договаривались.

Тогда скажите откровенно, эта самая ваша еще ненаписанная монография будет продуктом ваших размышлений, вашей искренней убежденности или компромиссом с совестью в условиях, как вы говорите, сложной действительности? Короче говоря, не будет ли она просто средством любой ценой добыть ученую степень доктора, нужную преуспевающему адвокату?

— Видите ли… Не так все просто, не так все просто.

На мой последний вопрос прямого и искреннего ответа от г-на Усмана я так и не получил.

Я сдержал слово и не назвал в очерке настоящего имени моего знакомого. Но фигура Усмана Трисно типична для современной Индонезии. Среди подобных молодых индонезийцев культивируется презрение к общественно полезному труду и жажда легкой наживы. Для достижения этой цели все средства хороши, даже те, которые избрал г-н Усман и которые его родной брат метко назвал интеллектуальным проституированием. Я никогда не встречал этого морскою офицера, не знаю его политических убеждений, но представляю его человеком честным, принципиальным, не похожим на своего брата.

Генерал, профессор

Одно упоминание имени отставного генерала Myстопо неизменно вызовет на лице вашего собеседника веселое оживление. Кто же не знает в Джакарте этого экстравагантного, чудаковатого человека?

Зубной врач по образованию, Мустопо становится видным военным руководителем республиканской армии в годы борьбы с английскими и голландскими интервентами, а затем занимает должность заместителя начальника штаба сухопутных сил. Такая карьера в условиях Индонезии не была необычной. Покойный Адан Капан Гани, например, был в молодости киноактером, а впоследствии стал видным деятелем Национальной партии и неоднократно занимал пост министра. Недостаток кадров национальной интеллигенции заставлял молодую республику смело выдвигать на ответственные правительственные и военные посты людей самых неожиданных профессий.

А почему бывший киноактер не мог стать министром и рядовой зубной врач — генералом?

На посту заместителя начальника штаба сухопутных сил Мустопо завоевал широкую известность как политический оратор. По сложившейся традиции на различных общественных митингах, партийных конференциях, симпозиумах, юбилейных вечерах непременно должен был выступать с приветственным словом от вооруженных сил видный офицер. Обычно командование направляло для этой цели велеречивого Мустопо, который в грязь лицом не ударит.

Помню конгресс Национальной партии, проходивший в конце 50-х годов в здании спортивного клуба, ныне снесенном, на площади Мердека. С краткими приветственными речами выступали гости — члены других партий. Наконец слово было дано представителю вооруженных сил. На трибуну поднялся офицер сухопутных сил, плотный круглолицый человек с узкими щелками глаз. Его появление вызвало оживление в зале. Это и был Мустопо, тогда еще полковник. Как и другие слушатели, я плохо улавливал общий смысл его речи, пространной и витиеватой. Оратор выкрикивал лозунги, приводил цитаты из Корана, прерывал речь пением молитв и в конце концов впал в такой экстаз, словно командовал сражением.

Мой сосед, почтенный индонезиец, сказал тогда:

— Полковник чересчур работает на публику, забывая о сути предмета.

Впоследствии Мустопо становится видным деятелем просвещения, проректором бандунгского государственного университета «Паджаджаран». Когда я вторично приехал в Индонезию, то узнал, что он, уже генерал-майор в отставке, стал крупным дельцом — владельцем многих учебных заведений, поликлиник, зубоврачебных учреждений, родильных домов в Джакарте и Бандунге. Его университет выделялся среди многочисленных частных университетов столицы как сравнительно солидный. Он так официально и назывался: «Университет профессора, доктора, генерала Мустопо». На его пяти факультетах обучалось около тысячи студентов. Владелец университета был одновременно и ректором.