На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Уманского и других привели к 11-местному «дугласу» старого типа. После проверки готовности самолёта к взлёту дверь в пассажирский салон закрыли. Но тут к «дугласу» подошли двое военных, и её пришлось открыть. Неизвестные офицеры проникли внутрь, прошли, как позже выяснилось, в хвостовую часть самолёта. Наконец, они показались вновь. Один из них вынес из «дугласа» лёгкое мужское пальто. Военные отошли к зданию аэропорта и стали дожидаться взлёта. Вдруг из самолёта вышел Вдовин и быстро, почти бегом, направился в комнату ожидания. Оказалось, что у Раисы Михайловны Уманской пропали золотые часы, которые принадлежали её дочери. После смерти Нины Уманская никогда с ними не расставалась, и восприняла их пропажу в день отъезда как недобрый знак. Она несколько раз повторила, что в Коста-Рику не поедет, что предчувствия не обманывают её. Уманский привык к повышенной нервной чувствительности жены и в мягкой манере призывал её не поддаваться «суеверным предрассудкам».

Вдовин ещё занимался поисками, когда лётчики стали форсировать работу моторов, явно готовясь к выруливанию на взлётную полосу. Дипломат едва успел вернуться на борт самолёта. С земли шофёр Гусаров показал жестами, что и в автомашине он часов не обнаружил.

В этот момент «дуглас» тронулся с места, разогнался по взлётной полосе и поднялся в воздух. Неожиданно, через считаные секунды, не успев набрать высоту, самолёт стал падать. Провожавшие его люди слышали, что перед падением аппарата внутри его прогремел взрыв. Потом – второй. «Дуглас» рухнул на землю и загорелся.

Каспаров, его коллеги из посольства, мексиканцы из аэродромной службы после минутного замешательства бросились к месту падения самолёта, где громадным костром полыхал авиационный бензин. Откуда-то появились люди, перекрывшие проход на поле. Примчалась пожарная дружина. Только через четверть часа Каспаров и другие сотрудники посольства смогли приблизиться к месту катастрофы. Через обломки «дугласа» всё ещё пробивались языки огня, обугливая разбросанные тела, разбитые чемоданы и баулы, личные вещи членов экипажа и пассажиров. Тела Уманского, Тройницкого и Вдовина были сильно повреждены, но узнать их было можно. Уманскую опознали только по нитке жемчуга. Савин-Лазарев сидел в самолёте вместе с мексиканскими офицерами, и их останки были настолько перемешаны, что идентифицировать их было невозможно. Из экипажа спасся один бортмеханик. Его контузило, он первое время ничего не соображал, шагал, как сомнамбула, в сторону от пылающих обломков самолёта.

Маре Тройницкой повезло, если это можно назвать везением. Её выбросило вместе с креслом, которое смягчило удар о землю. Лицо, руки и ноги Мары были сильно обожжены. Находилась она в сильнейшем шоке, и если приходила в сознание, то на секунду-другую, не больше. Говорить была не в состоянии. Санитарный автомобиль увёз Мару в английский госпиталь, где врачи диагностировали смещение позвоночника.

Вместе с первыми представителями мексиканских властей, спешно прибывшими на аэродром, появился помощник военно-воздушного атташе США майор Десмонд Холдридж, желавший лично разобраться в случившемся. Он вникал во все детали, тщательно осмотрел место происшествия, беседовал с аэродромным начальством и персоналом.

В первый же день после катастрофы в посольстве стали готовиться к церемонии прощания. Все без исключения сотрудники находились в стрессовой ситуации. Но делали всё возможное, чтобы не допустить хаоса и суматохи. Опечатали рабочие кабинеты. Наглухо перекрыли некоторые коридоры. Из библиотеки доносился непрерывный стук молотков: рабочие декорировали её чёрным крепом. Везли и везли венки от посольств, министерств, профсоюзов, организаций, сотен частных лиц. Телефоны звонили без передышки. Отвечать на звонки было поручено тем, кто умел изъясняться по-испански. Здесь помогла пресс-атташе Александра Никольская.

Каспаров не успел познакомиться со всеми посольскими служащими и членами их семей. Между тем иностранцы во всё более возрастающем числе прибывали в посольство, чтобы выразить соболезнования. Поэтому Каспаров просил торгпреда Алексеева быть рядом, чтобы тот подсказывал, «кто есть кто» среди послов, мексиканских министров, журналистов, политических и общественных деятелей.