На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Потом сели за стол, заставленный холодными закусками – селёдка с луком, заливная рыба, колбаса, икра, а ещё пирожки, кулебяки и винегрет. Композицию дополняли бутылки с водкой, вином и шампанским. Во всю длину стола на белоснежной скатерти эффектно смотрелись лозунги, сложенные из красных гвоздик: «Да здравствует Год Сталинских Побед!» и «Слава Сталину!» Первый тост подняли за товарища Сталина, потом тосты посыпались как из рога изобилия. Кто-то предложил провести денежный сбор для подарков бойцам Красной армии, люди охотно откликнулись на призыв, после чего спустились в гостиную, включили радиолу и устроили танцы.

Танцевали, конечно, не все. Кто-то предпочёл поболтать, кто-то поговорить о служебных делах. Под конец вечера была запланирована «пиньята»: нужно было разбить (вслепую, с завязанными глазами!) глиняный горшок, доверху заполненный конфетами, орехами, шоколадками, фруктами в глазури. Первым кандидатом на право разбить «пиньяту» стал Уманский, других претендентов не нашлось. Посол проявил необычайную меткость, скорее всего благодаря неплотно завязанному платку, и со второго удара попал по движущейся вверх-вниз на верёвке цели. Горшок разлетелся на осколки, и детвора налетела на его содержимое со всех сторон.

Новый план-задание для мексиканской резидентуры нарком госбезопасности Меркулов утвердил в декабре 1944 года. Каспарову поручалось общее руководство и работа с нелегалами. Были расписаны оперативные задачи для молодых сотрудников «Владимира» и «Семёна». Каспарова назначили резидентом в Мексику «переводом» из консульства в Сан-Франциско. На всех прежних участках работы Каспаров проявлял себя с наилучшей стороны. Был награждён знаком «Почётный чекист» и именным оружием.

Первая телеграмма Каспарова, отправленная в Центр из Мехико, была озаглавлена: «О попытке вербовки агентами ФБР шофёра нашего посольства». В Мексике американцы не давали передышки «Советам» ни на день, давая понять, кто является настоящим хозяином к югу от Рио-Гранде.

Дурные предчувствия тревожили Раису Уманскую перед поездкой в Коста-Рику. Из депрессивного состояния выходила с помощью таблеток, привезённых из Москвы. Уманский считал их «подозрительными», опасался, что она может покончить с собой.

Готовясь к отъезду, посол поручил Каспарову все посольские дела. Резидент не совсем ещё освоился, но выхода не было. Все другие потенциальные кандидаты «на роль и.о.» были в командировках. Перед отъездом посол пригласил Каспарова к себе, чтобы дать указания по исполнению последних телеграмм из МИДа. Уманский не сомневался, что Каспаров справится: опытный работник, разведчик.

Закрыв сейф, Уманский бросил взгляд на письменный стол, чтобы проверить, всё ли в порядке. Фотография дочери в рамке, стилизованной «под березку»: Нина погибла год назад, и боль потери всё еще бередит сердце. Стопка визитных карточек, карандаши в коробочке из тиснёной кожи, перекидной календарь. На листочке с датой 25 января 1945 года написал: «Начало визита в Коста-Рику, вылет в 5.30 утра». Календарь для Уманского был своего рода дневником: по ключевым словам при необходимости можно будет восстановить хронику событий. Для подробных записей времени у посла часто не хватало.

Уманский машинально выровнял нефритовые фигурки двух оскалившихся ацтекских божков, сказал Каспарову:

«Раньше в их компании был зубастый аллигатор. Я подарил его на память Тарасову. Кажется, фигурка Льву Петровичу понравилась. «Коллега, – пошутил тот тогда, – тропический чекист».

Вначале Уманский собирался лететь в Сан-Хосе рейсом «Пан-Америкэн» и забронировал шесть мест: для себя, жены, первого секретаря Л.И. Тройницкого с супругой Марой, помощника военного атташе подполковника С.А. Савина-Лазарева и атташе Ю.Е. Вдовина. Однако в середине января военный министр Мексики Ласаро Карденас через своего адъютанта обещал предоставить в распоряжение Уманского специальный самолёт, который и должен был доставить посла и его свиту в Коста-Рику. Уманскому продемонстрировали этот пятиместный самолёт и представили экипаж. Посла тронула забота хозяев, и он рассказывал об этом великодушном жесте мексиканских властей своим знакомым. Неожиданно, накануне назначенного дня вылета, Карденас уведомил, что советской делегации будет предоставлен более вместительный самолёт с другим экипажем. Обсуждая этот вопрос с резидентом, Уманский признал, что подобная замена – дело необычное и даже подозрительное. Но переносить время отлёта не стал.

Делегация приехала на аэродром ранним утром 25 января. Её провожали Каспаров, сотрудники посольства и дипкурьер Мельников, который (вместе с напарником) сделал остановку в Мехико на пути в Монтевидео. Его привёз на аэродром Каспаров. По подчеркнуто уважительному отношению резидента к Мельникову было заметно, что должность дипкурьера для того – не более чем прикрытие.