На восьми фронтах

Предыдущие команды мы не слышали. А вот последнюю и самую главную, которую как-то даже торжественно произнес подполковник, услышали. И не могли не услышать, так как он скомандовал:

— По Берлину, столице фашистской Германии, первый, второй, третий дивизионы — огонь!

Раздался залп. Потом еще и еще. Наступила пауза.

И… в воздух полетели пилотки, фуражки, послышались ликующие крики «ура». Во 2-м дивизионе бойцы начали кого-то качать…

Мы подошли к замполиту полка майору Веденееву.

— Смотрите, ну самый настоящий праздник! — восторженно сказал он. — И хотя мы наверняка уже не первыми ведем огонь по Берлину, но удовлетворение всеобщее. И я бы даже сказал — великое!.. А теперь пройдемте-ка на огневые, посмотрим, что написали артиллеристы на снарядах…

Да, это стоило посмотреть! «Вот тебе, фюрер, советский гостинец!» — было написано на одном снаряде. На других: «Смерть фашистским головорезам!», «Вралю Геббельсу от советских солдат», «Вот мы и пришли, встречайте!», «Наши вашим», «Уральский подарочек» и так далее…

Подошло еще три машины. Из одной вышел генерал-полковник Н. Э. Берзарин, из другой — генерал-лейтенант Ф. Е. Боков. Подполковник подбежал к командующему армией, собрался было отрапортовать, но… попал в объятия генерала. Н. Э. Берзарин поцеловал подполковника, сказал:

— Поздравляю, дорогой, поздравляю!..

— Что нового? — спросили мы у Берзарина, тоже подойдя.

— О-о, новостей много! — ответил командарм. — Но, пожалуй, самая важная пришла сегодня от нашего правого соседа. Сорок седьмая совместно с гвардейцами из девятого танкового корпуса взяла город Бернау!

Мы помчались туда. На окраине нашли командира 125-го стрелкового корпуса генерала А. М. Андреева.

— Опоздали, товарищи корреспонденты, опоздали, — сказал он нам. — Ведь мы — сегодня дали первый залп по Берлину!.. Но, думаю, артиллеристы из тридцатой гвардейской пушечной артиллерийской бригады далеко не ушли, догоняйте…

Но, к сожалению, в артиллерийский дивизион гвардии майора А. И. Зюкина мы в тот день так и не попали. Нас срочно вызвали в штаб фронта, на узел связи. На проводе была Москва…

* * *

Утром 22 апреля за мной пришел посыльный от начальника штаба фронта генерала М. С. Малинина. Я было подумал, что он попросит меня собрать корреспондентов для очередной беседы, но Малинин неожиданно спросил:

— Карта Рокоссовского с вами?

Да, карта была со мной. Кстати, я возил ее с собой от самой Москвы.

Вышли на улицу. У штаба уже стояла автомашина с двумя автоматчиками на заднем сиденье.

— Разместимся? — спросил начальник штаба. Разместились. Малинин коротко бросил водителю:

— В Берлин!

Я знал, что войска нашего фронта уже ведут бои в фашистской столице. И все же слова генерала отозвались в сердце ликующей песней. Советские войска в Берлине!

Мы ехали дорогами, по которым перед этим с ожесточенными боями прошли наши армии. Шоссе и обочины были изрыты снарядами и бомбами, придорожные деревья и кустарники опалены огнем.

С обеих сторон дороги — стальные коробки подбитых танков, покореженные орудия, порыжевшие от огня скелеты машин. Валяются бесформенные останки самолетов, высятся штабеля ящиков со снарядами и минами. Из земли торчали бетонные противотанковые надолбы, ежи из рельсов. И всюду — кресты, кресты… Целые кладбища!

Весенний воздух стойко пропитан запахами гари.

— Полный разгром, — говорит, оборачиваясь ко мне, Малинин. — Такого, пожалуй, я не видел и под Сталинградом…

Да, война пришла в самое сердце гитлеровской Германии. Пришла с ответным огнем и кровью. И отчаянное сопротивление гитлеровцев лишь увеличивает эту кровь…

Видим и другие картины. Вот шагают навстречу строем юноши с трехцветными повязками на рукавах. Это французские рабочие, силой угнанные с родины на германские заводы. Везут на тачках скромный скарб бельгийцы. Идут чехи, югославы, венгры. Вот толпа пленных английских летчиков. А это освобожденные из лагеря американские солдаты, захваченные в плен в Арденнах…

И конечно же русские, украинцы, белорусы. Наших тысячи, многие тысячи! Слышатся слова горячей благодарности своим советским братьям за освобождение из фашистской неволи…

Вскоре наша машина подъехала к позициям одного из артиллерийских подразделений. Генерал-полковник М. С. Малинин молодо соскочил с сиденья. Навстречу ему уже шел усатый майор. Шел лихо и гордо. Торжественно доложил:

— Товарищ генерал-полковник, второй гаубичный дивизион гвардейского тяжелого артиллерийского полка ведет огонь по столице немецко-фашистской Германии — Берлину! Командир дивизиона гвардии майор Сурков!

Генерал попросил майора провести его на огневые позиции. Здесь шла обычная боевая работа. Отрывисто подавались команды. Гремели залпы. Земля подрагивала, в ушах звенело. А чуть в стороне, у снарядных ящиков, на корточках сидели несколько бойцов. У них в руках мы заметили малярные кисти.

— А это что такое? — поинтересовался Малинин. Сурков улыбнулся:

— Ребята, товарищ генерал, пишут берлинские адреса…

Да, думали ли фашисты, развязывая войну против Советского Союза, что в апреле сорок пятого наши снаряды будут рваться в центре Берлина? Нет, вряд ли.