На восьми фронтах

Решили послать на разведку армейский самолет По-2. Вместе с летчиком полетел и майор Р. Г. Симонян. Легкий и вообще-то беззащитный По-2 на бреющем пролетел сначала над Берлинским шоссе, потом над улицами и площадями Мюнхеберга. Симонян наблюдал. Но советских танков нигде не увидел.

На обратном пути их самолет был подбит, а летчик тяжело ранен. Все же у него хватило сил дотянуть на поврежденной машине до расположения наших войск.

Доставленные Р. Г. Симоняном сведения были тотчас же доложены маршалу Г. К. Жукову. Командующий фронтом сказал В. И. Чуйкову:

— Майору от моего имени вручите, орден Красного Знамени. И передайте, что он молодец!..

Симонян, слушая о себе этот рассказ, смущенно улыбался и не знал, куда деть свои руки.

— Так что герои есть не только в частях, они и в штабах, — подвел итог рассказу В. А. Белявский. И тут же добавил: — И в этом сила наших штабов!

Затем Виталий Андреевич с похвалой отозвался о действиях 4-го гвардейского стрелкового корпуса генерала В. А. Глазунова. И через четверть часа мы с его разрешения уже ехали в этот корпус.

На дорогах, в малых и больших селениях — следы упорных боев. Разрушенные и обгоревшие коробки домов, покалеченные кирхи, воронки от снарядов и бомб, взорванные мосты и всюду таблички: «Осторожно, мины».

Мюнхеберг весь в развалинах. Едем по узкой дороге, проделанной нашими саперами среди этих развалин.

— Отличная работа! — восхищается наш водитель Сергей Макаров. Но он еще не знает, что уничтожили-то этот город в основном сами гитлеровцы. Их бесноватый фюрер приказывал оставлять советским войскам мертвую землю. Вот и в Мюнхеберге специальные команды взорвали электростанцию, собор, казармы, две фабрики, завод и все здания на центральной площади. Повредили водопровод. И это было сделано до того, как к городу подошли наши танки…

За городом встречаем «виллис». В нем рядом с шофером сидит полковник. А на заднем сиденье — майор с забинтованной головой и медицинская сестра. Знакомимся.

— Командир пятьдесят седьмой стрелковой дивизии гвардии полковник Зализнюк…

— Вы из корпуса генерал-лейтенанта Глазунова?

— Да, из него…

— А мы как раз к вам…

— Что ж, тогда сделаем так, — говорит полковник. — Мою машину отправим в армейский госпиталь. Ранен лучший наш командир батальона майор Хазанов. Ранен еще семнадцатого. Держали в своем санбате, а ему хуже и хуже… Вот я и хотел его отправить в госпиталь… Теперь же пересяду к вам, а мой «виллис» пусть везет майора дальше. Дорогу запомнили? — спрашивает он своего водителя.

— Запомнил, товарищ гвардии полковник.

— Ну, тогда езжай.

Мы тоже тронулись.

* * *

По дороге комдив рассказал нам, что батальон Н. П. Хазанова первым из их соединения форсировал реку Флиссе. Но на том берегу майор был ранен в голову. Батальон возглавил начальник штаба В. Г. Боченков. Враг трижды контратаковал советских воинов, но они удержали рубеж до подхода главных сил полка.

— Кстати, тут недалеко и НП этого полка. Заедем?

Мы согласились.

Командир полка подполковник П. П. Конев как раз говорил с кем-то по рации. Увидев комдива, сказал в микрофон своему собеседнику: «Я тебя вызову попозже, да и сам чаще связывайся со мной. Не зря говорят — один ум хорошо, а два все-таки лучше…»

— С кем это вы?

— С капитаном Чуковским. Взял, понимаете, в плен какого-то гитлеровского офицера, а тот молчит. Требует, чтобы с ним говорил командир, равный ему по чину… Спрашивал, что с ним делать. Приказал отправить на мой НП.

— Правильно! — одобрил решение командира полка Зализнюк. — Мы тоже поговорим с ним вот при товарищах корреспондентах…

Гитлеровец оказался майором, начальником штаба из 20-й моторизованной дивизии. И уже здесь, перед полковником и сразу тремя подполковниками, начал давать показания.

— Задача нашей дивизии состояла в том, — говорил пленный, — чтобы во что бы то ни стало задержать русских на Зееловском рубеже. За оставление позиций каждому солдату и офицеру грозил расстрел. Держались мы, по-моему, стойко. Но огонь вашей артиллерии, ночные и дневные бомбардировки вымотали нас. Только наш полк за два дня боев потерял девятьсот человек… Оставшиеся солдаты и офицеры были сведены в боевую группу. Но и она сегодня перестала существовать. Ваш капитан, который взял меня в плен, очень грамотно провел атаку. Он буквально выкурил нас из траншей. Ну а уже потом мы попали под огонь русской артиллерии… В живых остались я, мой денщик и санитар…

— Есть ли на подходе к фронту свежие части? — спросил майора Зализнюк.

— Конечно. И много!.. Берлин мы будем защищать не хуже, чем вы когда-то свою Москву… Я не могу сказать ничего точного, но слышал, что на оборону столицы рейха ставятся офицерские школы, отряды моряков, дивизии СС, части, снятые с западного фронта.

— Каково моральное состояние ваших войск?

— Наш полк, к сожалению, уже уничтожен… Но всякий немец, думаю, готов скорее умереть, чем отдать Берлин в руки русским!

— Как вы, например? — с презрительной усмешкой спросил полковник. Пленный майор промолчал. Но когда Комдив собрался уходить, залепетал жалобно и испугано: